Совсем скоро эти струи превратились в потоки, лоно любимой судорожно и крепко сжалось совершенно неожиданно.
Раньше бы я на этом остановился, позволяя и себе, и ей наслодиться тем, что есть, но теперь я давно уже знал, чтобы доставить женщине истинное удовольствие, ее оргазмы нужно умножать, потому я лишь ускорил и усилил свои движения, а пальцами левой руки, принялся быстро гладить ее и без того пульсирующий клитор.
Арина, словно дикая кошка впилась ногтями в мои плечи, закусила губы, но все равно стонала очень громко. Потоки ее влаги усилились, она вжималось в меня все сильнее, даря мне невероятно приятные ощущения.
Я, как мог, пытался оттянуть наступление собственного оргазма, но разве это возможно, после столь долгого воздержания и ожидания любимой? И так неплохо продержался для первого раза.
Оргазм был подобен ударной волне, что всегда оглушает и сбивает с ног после взрыва. А такого взрыва удовольствия, у меня, без всякого преувеличения, не было никогда в жизни! Восьмилетние ожидание окупилась сполна. И окупится теперь еще не раз.
От этой сладкой мысли, даже засмеялся невольно.
Арина никогда не была столь дико страстной. Сказалось полуторомесечное воздержание, это понятно. А еще, конечно. Желание отомстить бывшему именно со мной.
Я в свое время, с Викой, был диким похотливым скотом в желание отомстить предателям. Ошибся, решив, что на этом можно и семью построить.
Арина тяжело дышала, уткнувшись мне в плечо, но через пару мгновений быстро встала и буквально бегом бросилась в ванную.
Посмотрев вниз, я присвистнул, ведь был в ее соках весь от пупка и почти по колени. Это ж надо ж было столько накопить!
Блаженно улыбнулся потягиваясь.
Ничего не получилось у тебя Вадик! Ничего! Она — моя! Была, есть и будет! А свою судьбу ты сам решил уже. И жалости не жди.
Когда Арина вышла, на ее губах увы не было ожидаемо счастливой улыбки. Отправляясь в ванную, я подумал, что возможно это от того, что винит себя, что мы позволили себе минуты блаженства в то время, когда наш ребенок неизвестно где.
Когда я вернулся, Арина с аппетитом доедала ужин. Чем заставила меня счастливо улыбнуться. Кушает — уже хорошо. Поел и я.
Арина молчала, а я просто наслаждался ее красотой. Прошедшие годы, пошли ей на пользу. Она явно из тех женщин, кого годы только красят.
Допивая уже остывший чай, так и представил, как мы старенькие сидим возле горящего камина, и я с улыбкой, нежно разглаживаю ее первые морщинки.
— Отнеси поднос на кухню и возвращайся в свою комнату, — попросила Арина, как только я допил. — И то, что случилось сейчас, ничего не значит, Игорь. Запомни. Случившееся — это просто порыв, чтобы сбросить напряжение.
Слова Арины пронзили меня резко и остро, подобно зубной боли и я не сдержал злой усмешки:
— Отомстила Вадику и отлегло?
Арина неприязненно поморщилась:
— Вадим здесь не при чем. О нем, хочешь верь, хочешь нет, я даже не думала сейчас. Я простила тебя, не буду больше винить и обижаться. Довольно этого. Прошлое в прошлом. Я действительно хочу быть свободной от прошлого и от тебя тоже.
Глава 44
— То есть, ты настойчиво хочешь, чтобы я остался в прошлом и говоришь, мне, что шансов на будущие у нас нет? Я правильно понимаю?
— Правильно, — Арина кивнула и обняла себя руками, словно ей холодно.
Чего-то подобного, я и ожидал, но все же, надеялся, что обойдется без этого.
И смотрит то так холодно, равнодушно, типа; “На! Получай, сволочь! Раскатал уже губы, на долго и счастливо? Три ха-ха тебе!
Как же это больно! Очень больно.
— Но, при том, ты меня простила и не мстишь сейчас, а просто не хочешь меня видеть, как живое напоминание крайне неприятных тебе событий? — все же решил уточнить.
— Так, — безжалостно кивнула Арина и даже не отвела глаза, для убедительности.
А я-то размечтался! Время с оформлением всех документов нарочно тянул, надеясь за это время успеть расположить Арину к себе заново. И вот сейчас, был ведь уже уверен, что получилось. Что беда нас сблизила. Последний барьер, наконец сломлен и ничего меж нами не стоит теперь. Можно идти дальше, в светлое будущее.
Ага. Щазз. Получите! Распишитесь!
На душе стало невозможно горько, пусто и холодно. Я спросил единственное, что вертелось сейчас на языке:
— Ты меня больше не любишь? Уверена?
— Уверена! — произносит твердо и спокойно.
— И как давно?
— А вот, как пожила с тобой, так и уверилась. Все в прошлом! Пусто на душе. Будь свободен. Дыши ровно. Живи дальше.
Вот так вот просто, беспристрастно. Холодно. Дыши ровно, живи дальше.
— А если, я не могу? — спрашиваю тихо.
— А у тебя выбора нет.
Давая понять, что разговор окончен, Арина встает, идет к кровати, ложиться в нее прямо в халате, и отворачивается.
Нет, милая! Не обманешь ты меня! Было бы тебе все равно, в глазах бы слезы не стояли сейчас.
Да и не сможешь ты одна. Будучи все жизнь под опекой сначала родителей, а затем обеспеченного мужа, ты и понятия, не имеешь каково это, выживать одной с ребенком, на максимум, двадцать пять тысяч в месяц.
Но потешиться, побаловаться, кусая меня, ты, право, конечно, имеешь.
— Я уйду, но ночевать буду здесь, на случай если он позвонит ночью. Я должен быть рядом. Я расположусь на диване.
Арина вдруг резко села в постели и схватилась за голову:
— А вдруг он не позвонит?! Вдруг он настолько зол, что просто убьет ее и все? — всхлипнула, затравленно смотря на меня.
— Да ты что? Ты ж сама говоришь, что он ее очень любит! Да ему такое даже и в голову не придет! И ты об этом не смей думать!
Арина утерла слезы, а я с тоской понял, что после такого ее предположения, хер посплю сегодня ночью, потому как, реально, хуй знает, что в башке у Гараева сейчас.
Убегая из больницы, он четырех, на глушняк упокоить умудрился! Свой канвой у дверей и еще двое, это охранники непосредственно больницы.
Ему крышу сейчас сорвать может просто на адреналине, мнимой вседозволенности. А еще, потому что он знает, что, убив четырех человек и похитив ребенка, он уже заработал на максимальный срок. И терять ему нечего.
Я принес Арине воды с успокоительным, но она категорически отказалась ее пить, боясь проспать звонок Вадима.
Так мы и проворочались всю ночь, в тщетных попытках отдохнуть.
Я несколько раз все же отключался, уже привычный ко всякого рода физическим и эмоциональным напрягам, но каждые полчаса, если не чаще, я просыпался от горестных всхлипов Арины.
Она не спала видимо и минуты. И когда ровно в шесть ноль — ноль зазвонил ее телефон, схватила его тут же.
И выпалила. Алло! — прежде чем я успел скомандовать ей подождать пару секунд, пока настрою прогу.
Я бросился к ноуту, открыл его. Одним щелчком запустил прогу, но не успел, их общение не длилось и двадцати секунд.
Арина замерла с телефоном в руках и была белее снега.
— Это был он? — кивнула, смотря в даль невидящим взглядом. — Что сказал?
— Что если я хочу еще раз увидеть Надю, то у тебя есть двенадцать часов, на то, чтобы он увидел в эфире федерального канала, как ты признаешься в том, что подбросил ему героин, из личной неприязни. После шести перезвонит. Это все. Он отключился очень быстро.
Я чуть не крякнул от наглости мерзавца!
Он, что, думает, что его это спасет после того, как он четверых упокоил??
— Думай, Арина! Думай! Кто может его прикрывать, защищать, прятать?!
Но бедняжку уже перемкнуло. Она уже не слушала меня.
— Ты сделаешь, что он просит? — спросила слишком уж безэмоционально.
Быстро одеваясь, ругался сквозь зубы.