— А вы не играете? — спросил он, дабы завязать как-то разговор, в котором очень нуждался.
— Нет, — улыбнулся незнакомец, и улыбка у него оказалась довольно милой и приветливой, несмотря на строгий вид, — хотя может быть вы и правы… Я играю, но только не в казино. К сожалению в рулетку мне не везет, так же как и вам…
— Это случайность, — пожал плечами Роберт, — обычно я не оказываюсь в минусе, а тут бес какой-то попутал. Все сразу поставил и продул.
— Зато в моей игре никогда нет проигравших, — загадочно улыбнулся мужчина, потягивая сладковатый коктейль через тонкую соломинку.
— Что же это за игра?
— Это игра жизнь… Я играю своей и чужими жизнями, — спокойно ответил собеседник Адамовича.
— Постойте, но и в жизни можно проиграть и по-крупному. в ней тоже есть победители и проигравшие…
— Нет, мой милый друг, — покачал головой незнакомец незаметно для Роберта приближаясь поближе.
— В жизни нет проигравших… Есть только мертвые.
Стилет тонкий, как хирургический скальпель мягко вошел в тело по самую ручку. Незнакомец для уверенности провернул его слегка и подался на Адамовича. Тот вдруг захрипел, глаза поползли вверх и начали вылазить из орбит. Тело сотрясло последней судорогой раз, другой, третьей. Бармен спокойно продолжал протирать стаканы, глядя, как у Роберта горлом идет кровь. Она тонкой струйкой вытекла из уголка губ и спустилась по подбородку. Адамович последний раз глубоко вздохнул, агонически дернулся и подался вперед, уронив голову нас стол.
— Скажешь охране, пускай приберут здесь и выкинут его куда-то на свалку городскую, если собаки с бомжами не съедят, то через пару дней от него мало что останется. да так чтобы без глупостей, — обратился незнакомец к бармену, — нам она заплатила не для того, чтобы мы напортачили.
Бармен сухо кивнул. Спокойно поставил стакан на место и снял фартук. Вышел в подсобное помещение, звать охрану, а мужчина тем временем поднялся. Аккуратно вытянул стилет из раны, стараясь не запачкаться кровью. Опрокинул тело Роберта на пол, брезгливо пнул ногой, как только что пристреленную бешеную собаку. Удовлетворенно хмыкнул и вышел и казино через главный вход.
Аленка Севостьянова быстро собирала вещи. Хватит, думала она, хватит с меня этих кошмаров, этих трупов, этих ужасных людей с глазами убийц. Мне надоело хоронить своих друзей.
Она ловко и быстро \складывала дорожную сумку. Билет до Парижа, до милого Максима Савельева мирно покоился в сумке. Сегодня вечером она уже будет далеко отсюда. Забудет весь этот кошмар… Конечно не сразу, должно пройти время, но все же… Она искренне надеялась, что наконец обретет свое счастье рядом с любимым человеком, что наконец сможет не шарахаться от каждого стука в дверь, сможет спокойно жить и вести домашнее хозяйство, воспитывать детей.
Решила брать вещей по-минимуму, чтобы быстрее выехать в аэропорт. Много шмоток там и не надо, к тому же уезжала она на время командировки Максима, а потом планировала вернуться на Родину. Огляделась, на секунду остановившись в поисках того, что еще забыла уложить. Вроде ничего…
В дверь настойчиво позвонили. Потом постучали. Аккуратно, будто боялись нарушить покой соседей. Севостьянова вздохнула и пошла открывать, бурча себе под нос:
— Кого это нелегкая принесла…
Дверь отворилась легко. На пороге стоял приличного вида мужчина средних лет, начинающий уже стареть, как видно было из проступающей залысины, в дорогом пиджаке, с букетом цветов.
— Я никого не жду, — неприветливо буркнула Алена, пытаясь захлопнуть перед носом неизвестного дверь, но тот вдруг закричал.
— Постойте! Прошу вас… Я от Максима.
Если бы не эта фраза, брошенная мужчиной, то Алена закрыла бы дверь и спокойно уехала во Францию. И история наша повернулась бы не так, а совершенно по-другому, но слова про Макса вдруг подействовали на Севостьянову магически. Она остановилась и вопросительно поглядела на гостя, который как известно хуже татарина.
— Я от Максима, Максима Савельева, — мужчина поклонился и затоптался в нерешительности, получилось как-то напыщенно, — он просил передать, что уезжает сегодня в Лилль по работе, что не сможет вас сегодня встретить. Просил извиниться и подарить букет. Вот… — мужчина застенчиво сунул ей в руку розы и поспешил отойти на достаточное расстояние, будто боялся, что Алена его укусит.
— А кто вы Максу?
— Я с ним работаю, — застенчиво улыбнулся незнакомец, — так получилось, что у меня приболела в Москве тетя, и наш с Максимом начальник отпустил меня на пару дней, хотя в Лилль должен был ехать я. В извинение, Савельев попросил меня, как только я приеду отвезти вам цветы и его слова. Вот я только с самолета и к вам… — мужчина помялся у двери, почесывая голову. Сейчас он напоминал школьника, который избегает смотреть на учительницу, которая ему нравится.