Аношкина обиженно поджала губы и начала красить и без того сильно накрашенные губы.
— Вот! Нашла… — Овчарова наконец-то выудила из папки долгожданный листочек. — Значит на митинге… Открывает его Киркоров со своей песней. Потом твое выступление. В машине потом почитаешь, я дам тебе копию. Так… Говоришь, где-то с час! Потом ответы на вопросы избирателей где-то полчаса. Выступление Кобзона и раздача подарков. Именные кружки с твоей фотографией, — поянила Овчарова, заметив недоуменный взгляд Харламова. — Эта еще Аленкина идея… Царство ей небесное.
Саша сел, вспомнив старшенькую. Грудь неожиданно защемило, оставляя неприятный осадок воспоминаний. Он старался забыть, навсегда вырвать из сердца и из памяти, но она все чаще и чаще приходила к нему во сне и смотрела, смотрела, смотрела… Тем взглядом, которым глядела на сашу последний раз их встречи на Лешиных поминках.
— Ирин, у меня плохое предчувствие… — Харламов налил себе немножко коньяка в стакан и залпом опрокинул в себя, даже не поморщившись. — Я даже не могу представить, чем это все закончится, но то что-то сегодня будет это определенно…
— Ты просто распереживался, вот и все… — пожала плечами Овчарова. — Зря просто напомнила тебе про Севостьянову. Саша, ты слишком мнительный.
— А знаешь… — Харламов закурил и с удовольствием выдохнул терпкий сизый дым. — Они мне каждую ночь снятся… Просто приходят и смотрят. Молчат, но… Так страшно.
— Все будет хорошо, Саш, — подала голос Аношкина, закончившая макияж, — сегодня последний день. Потом неделя затишья и выборы. А там… Там что Бог пошлет!
— Меня убьют… — Саша опркинул еще один стакан в себя. — Убьют. Не сегодня, так завтра. Спору нет, я этого заслужил, но Боже, как же хочется жить…
Марина Мельник еще с утра появилась в предвыборном штабе своей подружки. Прикатила на своей машине и они надолго заперлись в кабинете Ирины. Попросили туда подать сигареты, кофе и телефон и больше их не беспокоить. Охрана, секретари, последователи сатурна недоуменно толпились возле двери, не смея помешать диалогу своей начальницы, матери-настоятельницы… Растеренно оглядывали закрытую дверь и шептались. А за закрытой дверью…
За закрытой дверью нервное напряжение буквально висело в воздухе. Две подруги ждали двенадцати часов по полудню. Того часа, той минуты, когда все в этом мире решится для них. Марина пила кофе и напряженно курила одну сигарету за другой, Шумова— Громада успокаивала свои нервы мелкими глотками из стакана с виски.
— А он не сорвется? — нарушила Ирина наконец тягучее молчание.
— Нет, Андрюша плотно сидит на крючке праведной мести, — Марина нервно засмеялась, — он искренне верит в то, что Харламов уничтожил Роберта и Аленку, что это он виноват во всех их бедах, так что выстрелит как миленький.
— И как только он это сделает, наша доблестная милиция его арестует? — захохотала Громада. Алкоголь уже начал на нее действовать, и она почувствовала себя намного свободнее и раскованнее.
— Куда же она денется! Тем более, если наблюдательные и ответственные граждане, вроде нас с тобой сделают соответствующий звоночек, куда следует.
— Тебе его не жалко?
— Жалко у пчелки, дорогая Александра, а я женщина. У меня это чувство не заложенно генетически, — Марина засмеялась и налила себе еще остывшего кофе, закурила, с наслаждением затягиваясь.
— А если все же Горбенко сорвется? Ну сантименты, рука дрогнет и прочее…
Марина откинулась на спинку кресло и сладко потянулась.
— Ну, а если дрогнет рука, несущая кару, то у мня есть план Б.
— План? Какой еще план? — взметнула удивленно густые брови Громада.
— А вот о нем, тебе знать не следует. Знаешь Ирочка, меньше знаешь, дольше живешь.
— Пора ехать, Саш, — в кабинет заглянул без стука Лемзяков. Под тонким, узковатым пиджаком топорщился бронежилет и что-то огнестрельное.
— Уже? — харламов поднял красные глаза на своего заместителя по безопасности и тяжело вздохнул. Артем никогда не видел еще шефа таким уставшим, убитым, разломанным. Совсем недавно он был полон сил, а теперь что-то с ним стало, и страшно становилось от того, что кажется это был уже окончательный надлом.
— Да пора уже выезжать, а то не успеем. Машина ждет во дворе. С тобой все нормально, Сань? — Артем обеспокоенно посмотрел в глаза своему шефу.
— Да… да… Все хорошо, Артемка. Жить буду.