— Ну, дядя Андрей… Мы же совсем на чуть-чуть, на капелюшечку… Часок туда, часок обратно, — голос у девчонки стал просительным и жалким. Видно было, как она расстроилась. Карагодин задумался.
А что он собственно теряет? Пошлет с ними кого-нибудь из охраны. Скажем, машины три сопровождения, как у президентского кортежа… Охрана опытная, все ребята, прошедшие «горячие» точки планеты во всех полушариях. Тем более, вряд ли кто-то догадается, что Варвара находиться в Крыму. Почти никакой опасности. Главное, чтобы Варька опять в истерику не ударилась, посуду бить не начала, а то получиться сплошная Крымская пленница. Так что лучше отпустить…
— Хорошо, — сказал, наконец, он, и девчонка, радостно взвизгнув, повисла у него на шее, сразу выбежала за дверь, — только, позови, сначала, Елену Игоревну, мне надо с ней о чем-то поговорить пару минут.
Ходова вошла через секунду. Видимо стояла за дверью и ждала, чем же закончатся долгие переговоры. Она была небольшого роста, довольно привлекательная брюнетка с глубокими, почему-то печальными карими глазами. С такой девушкой можно было хоть на край света, хоть на другую планету.
— Вы меня звали, Андрей Александрович? — спросила она, кротко опустив глаза.
— Да, Елена, я хотел поговорить об этой поездке с Варей по магазинам… Видите ли, вокруг нашей компании поднялась нездоровая суета: постоянные покушения, убийства, обвинения в наш адрес. Хорошо, что пока революцию семнадцатого года нам не приписывают, а то вообще был полный… Ну вы меня поняли.
Ходова согласно кивнула, продолжая внимательно слушать.
— В общем, существует опасность, что это давление будет продолжаться. И дабы, заставить нас отдать «Интеркрайт» неизвестные злоумышленники пойдут на все, в том числе и на похищение. Варя-это идеальный инструмент давления на нас. Попади она в чужие руки, нам ничего не останется, как отдать компанию на разграбление. Поэтому, я вас очень прошу, строго выполняйте требования охраны. Они люди опытные смогут вас защитить. И ни в коем случае не рассказывайте ни о чем Варе.
Женщина кивнула.
— Это все?
— Да пожалуй, будьте ради Бога осторожными. Я очень вас прошу.
Через пять минут с территории Левадийского дворца выехал джип Карагодина и три машины сопровождения….
Владимир Шкурко — следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры со злостью швырнул папку с делом по ОАО «Интеркрайт» на стол и сел, недовольно хмурясь. Дело о нападении на директора корпорации оборачивалось «висяком», пятном на безупречной карьере следака, чтобы было, конечно же, недопустимо. Никаких зацепок не было. Предположений кто мог все это затеять тоже. С виду вполне благонравная организация, а внутри гадюшник каких мало. Все друг друга ненавидят, пытаются подсидеть, уничтожить, занять чужое место… В общем, куда не кинь всюду клин.
Вчера прошли похороны Харламова и его начальника службы безопасности. Прощались с ними как с народными героями. Цветы, венки, прочувственные речи возле гроба, все как всегда… А разговоры за углом закачаешься. Шкурко пробыл там с полчаса, потом ему эта комедия надоела, и он ушел. Предварительно выписав повестки, безутешной вдове и её новому хахалю— бывшему заместителю по финансам ОАО «Интеркрайт» Гармашу. Вот с ними, неожиданно получившими богатство, и хотелось бы сегодня снова побеседовать… Мало ли что они расскажут теперь, когда концы в воде и никто уже ничего не сможет доказать. Вдруг откроется что-нибудь неожиданное.
Следователь мельком взглянул на наградные наручные часы. Полпервого… Сейчас придет первый свидетель.
Не успел он об этом подумать, как в дверь постучали, и вошел Гармаш — нынешний владелец фабрик, газет, пароходов под названием ОАО «Интеркрайт». Лицо спокойное, даже умиротворенное. Нормальный мужик, только излишне наглый, к тому же сволочь редкостная. Пока друг и начальник остывал в морге, преспокойно трахал его женушку. В общем, тот еще упырь… Такого простым нахрапом не возьмешь. Даже, если это он грохнул Харламова с Горбенко, то все равно не признается. Такому деньги дороже чистой совести.
«Интересно, он в церковь хоть раз ходил», — подумал неожиданно Шкурко, отложив ручку, и встал, приветствуя свидетеля.
— Добрый день, Михаил Сергеевич, — поздоровался следователь и предложил присесть, — я вызвал вас побеседовать о смерти вашего бывшего босса и друга Харламова Александра Сергеевича. Понимаете, уже прошло достаточно много времени со дня первого покушения, а зацепок хоть каких-то, кто это мог сделать, как не было, так и нет. Хотелось бы узнать, что вы обо всем этом думаете?
Михаил сделал подобающее данному разговору скорбное лицо и медленно, обдумывая каждое свое сказанное слово, начал говорить:
— Товарищ следователь, я даже не представляю, кому Сашка мог так насолить, что за ним вот так охотились. Царство ему небесное… Оно вообще был очень осторожным и бизнесменом, и просто человеком. Все споры, еще со школы, стремился уладить словами, а никакими-то боевыми действиями. Поэтому я решительно в толк не возьму, из-за чего эта вся ситуация произошла. Харламов вел дела довольно скрытно. Многие его контракты, так и остались, даже для ближайшего к нему управляющего аппарата тайной, так что, увы, как бы я не хотел бы помочь следствию в расследование убийства моего лучшего друга, ничем не могу помочь…
Шкурко отложил протокол допроса и внимательно посмотрел на Гармаша. Может и получиться, прессануть… Клиент беспокоиться, волнуется, хоть и тщательно это скрывает под маской вселенской печали.
— Какие отношения вас связывают с Харламовой Мариной Анатольевной?
Михаил на секунду растерялся, но быстро оправился от столь неожиданного вопроса.
— А какие у нас могут быть отношения? Сугубо деловые, партнерские. Марина владеет десятью процентами акций компании. Мы с ней ведем дела. К тому же она жена моего друга, погибшего, кстати, и я нужен ей, сейчас, не столько как партнер по бизнесу, сколько как друг.
Шкурко замер, обдумывая следующий вопрос. По сути Гармаш сейчас официально признал свою связь с Харламовой, что давало сделать вывод, что мотив-то какой никакой у Михаила был. А значит Шкурко надо было как-то раскрутить Гармаша на дальнейшую откровенность.
— Насколько близко развились ваши отношения с вдовой Харламова в плане утешения?
— Простите, что вы сказали? — Михаил нагло сверкнул глазами, будто хотел испепелить взглядом бедного следователя, она жена моего друга, которого я знаю довольно давно и никогда не позволил столь циничной выходки. Я не отрицаю, далеко не ангел, но Саша… Саша дал мне все… По сути, именно благодаря ему, я стал тем, кого вы сейчас видите перед собой. Образование, деньги… Все благодаря ему, и только ему. И сейчас, когда его только похоронили, когда… Вы говорите, что я сплю с его женой, предаю его память.
«Сейчас всплакнет для пущего эффекта,» — пришла в голову Шкурко неуместная мысль. И точно! Михаил решительным жестом потянулся во внутренний карман, за платком, но не стал по-актерски плакать, а всего лишь промокнул лоб. Великолепная театральная игра одного актера стала надоедать следователю. Он решил перейти непосредственно к делу. Хватит с ними, богатенькими, рассусоливать так чего доброго из-за них из управления начальство попрет. Напор и ментовская наглость— вот залог успеха опытного следователя. Значит-с, товарищи коммерсанты, уговоров вы не понимаете…
Засунул руку в стол и достал резиновую дубинку, которую ему еще давно подарили ППС-ники на день милиции. В расследовании «Обычных» дел она помогала несказанно. Махнешь ей… и нет у спесивого собеседника былой наглости, как ветром сдуло. Наверно, и с этим должно прокатить…
— Так говорите, что не спите с Харламовой, и не вы заказали своего друга и товарища, организовав покушение и убийство, не вы путем юридических ухищрений завоевали кресло главы корпорации… Хорошо, поговорим по-другому… Короткий взмах дубинкой, и плечо Михаила обожгло тупой, ноющей болью. Он отшатнулся, инстинктивно прикрывая лицо, ожидая еще новых и новых ударов. Гармаш не просил прекратить, не спорил. Понимал умом, что это бесполезно. Мент не остановиться, пока не добьется показаний. Михаил мог размазать наглого следака по стенке, но неприятности с милицией ему сейчас, ой, как не нужны. Приходилось терпеть… Тем более калечить его никто не собирался, следователь бил умело, чтобы было больно, но следов не оставалось. Сразу был виден большой опыт в этих делах.