— Насонов не тот президент который нужен России. Это покушение лишнее доказательство тому… Мы не можем допустить братву к власти, к которой относится несомненно этот так называемый коммунист! Сначала эти снимки в интернете, его связи в криминальных кругах среди воров в законе. Это много о чем говорит! Я искренне советую нашим спецслужбам заняться этим делом плотнее. А близким и родственникам человека, который погиб, ради этого бандюги, я сочувствую и приношу свои соболезновения.
Картинка сменилась и на экране появилась Ирина Громада. Брюнетка небольшого роста в синих полупрозрачных очках и строгом деловом костюме, который был ей явно не к лицу.
— Карма! — начала вещать она с экрана телевизора. — Это слово придумали древнее индусы… И это все что я могу сказать! Карма Насонова приносить за собой смерть! Великий Космос не желает видеть его на российском престоле. От того на его голову свалились такие испытания. Я сочувствую Александру Сергеевичу и близким погибшего. Эта невосполнимая утрата, но вспомните, все что не делается все к лучшему! Смерть Кравченко — всего лишь предостережение Косомса. Вспомните Ходынку…
— Она бы еще смутное время бы вспомнила… — Горбенко, тихо вошедший в кабинет к Харламову, взял со стола пульт и выключил телевизор. Обошел неподвижно сидевшего перед потухшим черным экраном Сашу, сел напротив. — Ну как ты?
— Скорее жив, чем мертв… — Харламов горько усмехнулся. — Что там с Лешей?
— Пока в морге. Менты настояли на вскрытии. Завтра тело отдадут нам. Девчонки уже почти все приготовили. Можешь не переживать.
— Мать его вызвали из Бердянска?
— Да, за ней наш самолет отправили. Скоро будет…
— Кто? — Саша медленно поднял красные от слез и усталости глаза.
— Мать… — пожал плечами Горбенко, с опаской поглядев на своего друга.
— Ты меня не понял, Андрюша… Кто стрелял?
— Саш… — друг и начальник службы безопасности горько вздохнул. — Менты ищут. Толку правда от них мало. Пальчиков никаких. Там не лохи сидели в «газели» в перчатках работали. Номера никто не видел, но машина вскоре обнаружилась в пяти кварталах оттуда. Почти у самого въезда в Москву. Зарегистрированна на какого-то деда из Малоярославца, ветерана войны. Он ничего не знает. И наши ездили, и менты. Сто пудов, никаких подстав. Дед реально не при делах.
— Надо их найти… — Харламов встал со своего места и налил себе из ополовиненной бутылки водки. Залпом выпил, даже не поморщившись. — Слышишь, Андрюша, надо их найти… Это дело чести…
— Да знаю я! — зло бросил Горбенко, тоже набулькав себе водки на два пальца. — Только как?
— Не я дослужился до звания майора в самом элитном спецназе мира, — спокойно заметил Харламов, стараясь поймать глаза друга, которые он усиленно отводил, — соответственно не мне тебя учить, как найти людей, которые среди белого дня устроили пальбу в центре дачного поселка.
— Да… не тебе…
— Ну вот, — с грустью улыбнулся Саша, — вот так бы сразу. В финансах я тебя не ограничиваю. Трать сколько нужно. Активы все стерпят. Только найди этих подонков… которые Лёню… эх…
— Саша…
Харламов поднял глаза на друга и вопросительно поглядел на него.
— Мне надо тебе кое-что сказать…
— Ну говори, Андрюш, чего ты?
— Саша, мы все много лет знакомы, давно дружим, с самого детства… Поэтому позволь я тебе все скажу напрямик, без всяких дипломатических выкрутасов? — Харламов напрягся. Еще никогда его лучший друг не говорил с ним в таком тоне. Тоне строго отца, который отчитывает маленького сынишку за совершенную им шалость. При этом в голосе шефа службы безопасности явно слышались оттенки вины. Странно…
— Саня… Тебе не кажется, что все слишком далеко зашло?
— Что ты имеешь ввиду?
— Пойми. Все эти выборы, компании, большие деньги. Мы погрязли в этом по уши. Потеряли уже двух своих друзей. А ничего нет хуже, чем хоронить молодых близких тебе людей… Что мы скажем сегодня матери Леши? За что он погиб? Почему все так… Когда мы в девяностых начинали с маленького кооператива «Интеркрайт», разве тогда знал кто-то что так все обернется, и к этому году из пятнадцати человек в живых останется только лишь двенадцать, почти одиннадцать… Маринку я не считаю. Зачем нам эта большая политика?
— Что ты хочешь этим сказать? Сам же попросил без политических и дипломатических изысков.
— Санек, давай откажемся от предвыборной гонки.
Слова прозвучали для Харламова, как гром среди яного неба. Он никогда не думал, что такое случится. Он верил Горбенко, как самому себе. Частенько ввязывал его в авантюры, но никогда Андрей не отступал, верил на слово, доверял Саше, как самому себе. И только сейчас сам идет на попятную. Сейчас, когда до возрата компании, победы на выборах президента осталось совсем немного. Он его бросает! Лучший друг! И правду говорят, неисповедимы пути твои Господи…
— Ты в этом уверен, Андрюша, что стоит от всего нами задуманного отказаться, от мести за погибших друзей, от возврата компании, от всего? Ты в этом уверен?
— Тут слишком много крови намешано уже. Я против… — покачал головой Горбенко, закуривая сигарету, не обращая внимания, как пепел падает на дорогой спортивный костюм.
— Ну что ж… — Харламов резко встал и налил себе еще стакан водки, потом отставил и схватился за сигареты. Пачка «мальборо» затряслась в его руках и выскользнула на пол. Ругнувшись, Харламов поднял ее и вытряхнул сигарету. Подкурил. — Ну что ж… Я благодарю тебя за все что ты сделал для меня, что всегда был рядом в трудную для меня минуту. Я тебе не осуждаю. что ты так поступаешь… Может так оно и надо. Только больно… терять друзей. Дальше я пойду сам!
— Саш, ты не понял! — вскинулся Горбенко. — Я не ухожу, просто хотел спросить и о таком варианте. Ведь все зависит от нас… Да что же…
— Ты уволен Андрюша! — тихо сказал Харламов, мысленно сам содрогнувшись от того что сказал. — Ты уволен!
— Саш, подумай… — попросил его друг, внимательно всматриваясь в его глаза, в которых не было ничего, ни печали, ни тоски, ни радости… Только пустота и безмерная усталость.
— Ты уволен и теперь можешь сам выбирать пути.
Горбенко кивнул бросив незатушенный окурок на ковер, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Теперь все зависело только от самого Харламова. Теперь он оставался один на один со своими проблемами. Кто кого больше предал? Горбенко Сашу или Харламов Андрея? Бог им судья. Только отныне и навсегда они останутся по разные стороны баррикад. И в калмыцкий узелок завяжется их давняя дружба, раньше сильная, а теперь угасавшая с каждой минутой, следом за затихающими шагами Горбенко в коридоре предвыборного штаба.
Вздохнув Харламов, медленно потушил брошенный окурок Горбенко, а следом свой. Поднял трубку телефона внутренней связи. Сейчас он сделает то, что должен сделать…
— Жанночка, прошу вас, подготовить сегодня мне на подпись два приказа. Да, да… Сегодня. Первый об увольнении Горбенко Андрея Григорьевича с поста начальника службы безопасности и назначении на эту должность… — он на минуту задумался. — Назначении на эту должность Лемзякова Артема Александровича. Да, Жанночка, зама Кравченко. Сегодня же…
В камине приятно потрескивали дрова. пахло хвоей и смолой, дымом костра и еле заметным, но будоражущим запахом дорогого кофе. За окном наступила ночь. Сквозь полупрозрачные шторы светила ярко-желтая луна, а кое-где видны были даже проблески серо-серебрянных звезд. Около камина сидели две женщины. Обе средних лет, ухоженные от ногтей до кончиков волос, в дорогих платьях от кутюр и туфлях от самых модных дизайнеров. О таких говорят, бизнес-леди, но по сути ни одна из них таковой не являлась. Если та что помладше не хотела свою деловую хватку выставлять на показ, оставаясь в тени, то другая наоборот стремилась занять самый высокий пост в нашей стране, который ей ни по складу характера, ни по величине ума никак не подходил. И то что она когда-нибудь станет президентом шансы были равны если не нулю, то одному проценту точно. Разговор у них был несмотря на всю их красоту и женственность совсем не женский, и мало чем отличался от болтовни в офисах каких-нибудь огромных компаний, акул большого бизнеса, коим когда-то был «Интеркрайт».