– Это все глупости, – сказал Женя, морщась, – мы тогда были слишком маленькие. Давай лучше перекапывать.
Мы засучили рукава.
– Хорошо бы теперь собачьи лапы! – мечтательно вздохнул Женя, раскапывая землю у самого большого куста.
– А куда бы ты потом с ними делся? – спросил я, пуская в ход перочинный нож.
– К обеду я бы надевал перчатки, а целый день ходил бы с лапами, – по крайней мере всяких глупостей не заставляли бы писать.
Несколько минут мы работали молча. Яма увеличивалась медленно. Главное затруднение было в корнях: длинные, скользкие, похожие на грязных червей, они глубоко уходили в землю. Особенно противные пришлось обрезать.
– Я думаю, им от этого ничего не сделается. У редиски всего один корень, а какая она густая, – сказал Женя.
– А верба совсем без корней, – растет себе в бутылке, – поддержал я.
– Оставим по одному корешку, – предложил Женя.
Работа закипела.
Жалкий вид имела главная клумба, когда мы за полчаса отчаянной работы вырвали из нее более половины кустов.
Но как умилялись наши сердца, представляя себе мамину радость!
Гиацинты, осужденные было на полную гибель Женей, не доставили нам ни малейшей трудности. Наскоро выкопав, мы свалили их на клумбу и занялись устройством роз. Времени оставалось мало; каждую минуту могли прийти и испортить нам сюрприз. К самому концу пересадки нас позвали обедать. Три куста пришлось оставить до после обеда, – папа не любил ждать.
– Где вы так долго были? – спросила мама, когда мы вошли в столовую.
– Это секрет, скоро узнаешь!
– А не секрет, почему вы не вымыли рук?
– Это тоже секрет!
– Все-таки пойдите вымойте. Нельзя сидеть за столом с такими руками. Точно вы ими землю рыли!
Мы переглянулись, посмотрели на маму; очевидно, она ничего не знала и сказала это только так.
Нечего и говорить, что мы за тем обедом ели очень мало. Каждую минуту глаза над столом и ноги под столом с молчаливой тревогой совещались о дальнейшем ходе сюрприза.
Подали третье. При виде яблочного мусса мы несколько оживились, и я уже подносил ко рту последнюю ложку, когда в соседней комнате послышалось сначала покашливанье, потом сдержанный шепот дворника Василия.
– Барыня, пожалуйте-ка сюда на минутку!
– Что тебе, Василий? – удивленно спросила мама.
– Извините, барыня, что я вас в неурочное время беспокою, да дело-то очень спешное. – В голосе Василия слышалась тревога.
Мама вышла.
Я взглянул на Женю: он смотрел в тарелку, точно увидел в ней что-то особенно интересное. Остальные как будто ничего не заметили: папа читал газету, сестры о чем-то спорили, Андрюша, как всегда, катал хлебные шарики.
Страшное возмущение овладело мной. Еще бы минутка, и сюрприз бы удался, нас бы целовали, хвалили… Покажу же я Василию! Что – я не успел додумать, так как в столовую вошла мама.
– Господа, вы кончили обедать? Тогда пойдемте в сад; там что-то странное с цветами сделалось. Василий никак не может объяснить, – сказала она, не глядя ни на кого в особенности.
Сердце мое сжалось, – слишком мало радости было в ее голосе и лице!
А вдруг сюрприз не понравится! Даже наверное не понравится! Но мгновенно вслед за этим – неоспоримый довод: ведь розы лучше гиацинтов.
– Что, собственно, случилось? Я не слыхал, – сказал папа, откладывая газету.
– Что-то с цветами. Я сама в точности не знаю. Идемте, господа!
Все встали. Мы вышли последними.
Василий ждал нас у клумбы.
– Только на минуту отлучился, как уж успели изгадить! И кому этакая пакость в голову придет? Экий грех! Попадись он мне, да я бы его тут же своими руками…
Действительно, у клумбы был жалкий вид: беспорядочно разбросанные гиацинты, куски корней, измятые бутоны, истоптанная и всклокоченная земля…
– Совсем помойная яма! – шепнул мне на ухо Женя.
У всех были серьезные лица. Мама о чем-то тихо советовалась с папой, Василий продолжал свои причитания, Люся, присев на корточки, собирала грустные остатки гиацинтов. Только Андрей, став спиной к клумбе, сочувственно подмигивал нам, – он тоже любил сюрпризы.
– Дети, это ваш сюрприз? – как-то слишком холодно спросила мама.
История с цветами окончилась так неожиданно блестяще, что мы готовы были с утра до вечера устраивать всем сюрпризы.
Правда, мама сильно огорчилась и выбранила нас за своевольное распоряжение чужой собственностью, но, во избежание подобных случаев, тут же отдала в наше полное владение запущенный кусочек земли в самом конце участка.
– Делайте в нем что хотите, – сказала она, – сейте, сажайте, копайте, выкапывайте, только ничего не трогайте в большом саду.