— Еще сегодня утром я ничего не знала о своем положении, — язвительно напомнила ему Фаби.
Рот Мэтью скривился.
— Не ожидала?
— Новость буквально огорошила меня. Я думала, это какая-нибудь странная форма гриппа. — Она принялась расстегивать пуговицы на сером жакете. — С этой частью я справлюсь сама. Спасибо.
Затем несколько неуклюже под пристальным взглядом Мэтью она попыталась снять блузку.
— Подними руки, — скомандовал он, и Фаби послушалась.
Она отвела взгляд, когда вслед за блузкой он освободил ее и от бюстгальтера, а затем помог натянуть одну из его футболок. Дрожащими руками Мэтью уложил ее на подушку.
— Теперь юбку, — глухо сказал он.
Она расстегнула молнию, и Мэт, сжав зубы, стащил юбку вниз. Затем дотронулся до кружевных чулок.
— Оставь, — попросила Фаби.
— Как скажешь.
Мэтью накрыл ее одеялом, лицо его было напряжено.
— Чем еще я могу помочь?
— Больше ничем, спасибо, — сказала она слабым голосом и отвернулась, давая понять, что ему лучше оставить ее одну.
Проснулась Фаби часа через два. Она осторожно встала с кровати. Казалось, голова раздулась как мыльный пузырь и вот-вот лопнет, но на ногах она держалась уверенней, чем некоторое время назад. Она постояла в ванной какое-то время на тот случай, если приступ тошноты повторится, умылась, провела расческой по волосам и вернулась в спальню.
Мэтью, все еще одетый в костюм, ждал ее там.
— Я услышал, что ты ходишь по комнате, — оправдал он свое появление. — Подумал, может, тебе понадобится моя помощь.
— Нет, спасибо. — Она окатила его ледяным взглядом и вернулась в постель. — Ни сейчас, ни в будущем.
Его глаза гневно сверкнули.
— Ты никогда меня не простишь?
Фаби пожала плечами.
— Я знала, что так будет, Мэтью, я приготовилась к этому. Я уже слышала одну историю с таким концом. Ребенок препятствует великим свершениям.
— Фаб, ты выслушаешь меня? — произнес он с внезапным раздражением. — Ты все поняла неправильно. Просто мы не так давно стали любовниками, поэтому, когда ты сказала о своей беременности, на какую-то долю секунды я ужасно испугался, что ребенок не мой, а не самому факту, что ты станешь матерью. В любом случае мои чувства по отношению к тебе неизменны.
Фаби так хотелось ему верить. Но его сомнения так больно ранили ее, что она не могла переступить через это.
— Не волнуйся, Мэтью, ребенок тебя ни к чему не обязывает.
— Фаби, я предлагал уже тебе стать моей женой, это ты отказалась. Но сейчас, я думаю, мы должны пожениться.
— Нет, Мэтью.
— Фаби, теперь это касается не только тебя, — произнес он с чувством, — но и ребенка. Обдумай все хорошенько. Наш малыш…
— Ты уверен в местоимении «наш»?
— Конечно, уверен. Иначе зачем ты сообщила мне об этом?
— Может, надеясь повесить тебе на шею чужого ребенка?
Мэтью смотрел на нее, как на капризную маленькую девочку.
— Фаби, это не шутки.
— Да, — согласилась она. — Просто мне хочется выплеснуть на кого-нибудь свой яд.
— Понятно, я как раз попал под горячую руку.
К ее удивлению, он улыбнулся, и она отвела взгляд.
— Я нападаю на тебя не из-за ребенка…
— Нашего ребенка, — поправил он ее. — Теперь приляг. Я сейчас приму душ и приготовлю ужин. — Мэтью поднялся и достал из шкафа свою домашнюю одежду. — А ты пока привыкай к мысли о замужестве.
Услышав звук льющейся воды, Фаби осторожно села, гадая, где может лежать ее одежда. Она встала с кровати и тут же поняла, что бегство пока придется отложить. Уткнувшись снова в подушки, она признала поражение. Домой, скорей всего, она попадет только завтра.
Мэтью вышел из ванной в джинсах и футболке.
— Как ты себя чувствуешь?
— Подавленной, — ответила Фаби горько.
— Тебе надо поесть.
— Ни за что, — запаниковала она. — Лучше я приму душ.
— Хорошо. Я найду тебе другую футболку.
Он помог ей встать и дойти до ванной комнаты.
— Оставь дверь приоткрытой на всякий случай. Если что, кричи, — наказал он и вышел.
Фаби нанесла шампунь на голову, затем долго стояла под струями воды, одной рукой поглаживая живот, словно пытаясь свыкнуться с мыслью, что там теперь растет новая жизнь.
— Фаби, выходи, — крикнул Мэтью.
Она закрыла кран и взяла полотенце, которое он ей протягивал через дверь. Ее позабавило, как старательно он отводит глаза.
— Ты уже видел меня обнаженной, Мэтью.
— Да, черт побери, видел! И все же в определенном смысле этот вечер оказался для меня не меньшим испытанием, чем для тебя.