Выбрать главу

Он ухмыльнулся.

— Звучит неплохо, правда? Чего еще тебе надо от жизни?

Мэри села, выпрямилась и смерила его негодующим взглядом.

— И об этом меня спрашивает «Сын Аризоны», годами шатавшийся по Соединенным Штатам, потому что хотел петь? А я хочу рисовать и должна еще очень многому научиться! Поэтому я еду в Париж. Ри-со-вать. Понял, или тебе надо продиктовать это слово по буквам?

— Ри-со-вать ты можешь и здесь.

— Тебе нравится петь «кантри» — деревенские песни, а я не хочу стать деревенской художницей! Я хочу видеть что-то новое, хочу познакомиться с настоящими произведениями искусства, а не с их скверными копиями в альбомах. — Она подняла руки и раскинула их в стороны. — Я хочу расширить свой кругозор.

Он насмешливо улыбнулся.

— Черт побери, что ты себе позволяешь! — вскипела она.

— Я еще никогда не спорил с женщиной в постели. Забавно, но тебе идет.

Он привлек Мэри к себе, лег сверху и заглянул ей в глаза.

— Не думай, что я тебя не понимаю. И все же, Мэри, здесь твоя конечная станция. Ты приехала. Твой поезд не пойдет в Париж. Ты останешься здесь.

— И когда тебе пришла в голову эта нелепая мысль?

— Только что, когда я говорил про женщину, с которой хотел бы прожить свою жизнь.

— Ковбой, ты рехнулся.

— Прелесть моя, — сказал он, наклонив голову, чтобы коснуться губами ее груди.

— Перестань! Тебе нечего делать в моей жизни, — пролепетала она.

— А ты вообще-то знаешь французский?

— Конечно. Я хорошо ко всему подготовилась.

— Ко всему? И к этому тоже?

Она почувствовала его желание и те же провалы в сознании, те же взлеты и падения, которыми ее тело реагировало на него.

Нет, к этому она не подготовилась.

— Катись к черту, ковбой, — прошептала она.

— Вместе с тобой — с превеликим удовольствием.

«Любовь — нежная ловушка», — в отчаянии вспомнила она. Слова тоже были из его песни.

6

— Хэлло, Мэри, — радостно приветствовал ее на следующее утро Пат, когда они встретились в шикарном «школьном автобусе» Реда. — Мне все еще нельзя говорить папе, что ты моя учительница? — Он хитро подмигнул.

Она засмеялась.

— Он знает. Вчера вечером он вытащил меня из жуткой дыры, и «Дикая лошадь» кажется мне теперь раем.

— Это и есть рай, — убежденно подтвердил Пат. — Чем ты будешь нас сегодня мучить в школе? Самым ужасным событием в нашей жизни?

Почему бы и нет, подумала Мэри. Лучший способ проверить и развить речь детей — это задать сочинение и разрешить при этом свободно фантазировать.

Она смотрела в окно и видела, что по обе стороны дороги тянется кактусовая пустыня. Ред рассказал ей, что у него там есть конюшня, откуда он совершает двух-трехдневные конные походы в пустыню, нечто вроде тренировок на выживание для туристов. Это «выживание в пустыне» было гвоздем программы в отеле-ранчо «Дикая лошадь», потому что давало возможность кое-что испытать и сбросить пару фунтов лишнего веса.

Мэри глядела на кактусы, на пыльный песок и думала, что это не для нее.

Ред… размышляла она. Правда ли, что окружающая природа формирует человека? Чеканит отъявленных негодяев и благородных героев? Прямолинейная жизненная позиция Реда, во всяком случае, резко отличалась от неуверенности городских жителей. То, как он упрощал вещи, озадачивало: женщины существуют для любви; если уж зачал сына, значит, тому нужен дом, и он его получает; если вдруг втемяшится в голову, что женщина подходит, ей просто заявляют: «Все, ты приехала, здесь твоя конечная станция!» Джошуа был совсем другим. Он мог разочароваться в своем искусстве, впасть в черную меланхолию, в отчаяние, отравляя женщине жизнь.

Мэри недовольно покачала головой. Пора прекратить сравнения обоих мужчин, в которых Джошуа всякий раз проигрывает… Она ведь прекрасно понимала, что новое всегда сильнее возбуждает и привлекает.

— Ты сейчас вспомнила о самом ужасном событии в своей жизни? — поинтересовался Пат.

Мэри рассмеялась.

— Нет, лучше скажи, вы любите мисс Димэгон?

— Нам больше нравятся веселые учительницы, — пропел Пат.

Да, подумала она, жизнь несправедлива. Случись у самой учительницы несчастье, она не найдет поддержки в детях — наоборот. В этом и состоял заколдованный круг, заставлявший учителей, попавших в кризисную ситуацию, разувериваться в своей профессии.