Мексика, подумала Мэри. Стало быть, Колби очутился вне юрисдикции Соединенных Штатов. Будем надеяться, что страх перед ее свидетельскими показаниями окажется достаточно сильным, чтобы он никогда больше не появился в Санта-Хуаните.
Так зачем зря беспокоить Реда этой историей?
9
Ред настоял на том, чтобы театрально внести Мэри в отель, и ей показалось это нелепым. Но когда она посмотрелась в зеркало в фойе, озабоченность Реда стала понятной. Взлохмаченные, серо-желтые от песка и пыли волосы, многочисленные царапины на щеке, рукав джинсовой куртки разорван, и даже на модных и таких прочных на вид брюках — дыра, сквозь которую просвечивало ободранное колено. Бегство от Колби отделало ее хуже, чем она полагала.
Педро бросился к ней, вознося хвалу всем своим святым и крестясь от радости, что она спаслась.
Ред, как само собой разумеющееся, понес ее по лестнице, ведущей в его апартаменты. Наверху на лестничной площадке примостились три малыша — Пат, Панчито и маленький Кристобаль. Они вскочили и уставились на нее круглыми глазами. Вся троица выглядела так, словно ей давно было пора в постель.
— Ну, сиротки, — добродушно пошутил Ред, — мы получили обратно вашу учительницу. Пат, ты можешь спуститься с Панчито вниз и сказать Инес, что я справлюсь со всем сам. — Он распахнул дверь и показал кивком на Кристобаля. — Мэри, вот, кстати, тот молодой человек, которому ты должна быть благодарна за скорое спасение, — пояснил он. — Он сообщил мне, что ты еще в пустыне.
Мэри пришлось сверху вниз улыбнуться своему маленькому спасителю.
— Спасибо, Кристобаль.
— Не за что, сеньора. Рад был вам помочь, — ответил малыш по-испански и при этом так галантно, по-рыцарски поклонился, что Мэри в который раз поклялась никогда не судить о детях по первому впечатлению. Тут она подумала, какое же впечатление сама произведет на своих учеников, если у них на глазах Ред потащил ее в квартиру, и попыталась освободиться.
— Отпусти меня, — попросила она. — Мы с мальчиками уже знаем, что ты сильный.
Но он все равно перенес ее через порог и ногой закрыл за собой дверь.
— Дело не в силе, а в обычае, по которому жених… — Он провокационно позволил ей медленно сползти по себе вниз, потом опять обнял и поцеловал. — Добро пожаловать домой.
Затем отодвинул ее от себя и еще раз посмотрел на нее.
— Наверно, ты выглядела неплохо, пока не затеяла игру с пустыней. Особенно хороши сапожки. В самый раз для длительных пеших походов…
Мэри засмеялась. Когда она разденется и освежится, ему безусловно снова понравится ее костюм.
— Есть в этой холостяцкой берлоге ванная?
Он кивнул и открыл дверь.
— Приводи себя в порядок, дорогая. А я велю Педро принести нам наверх чего-нибудь поесть и выпить.
Мэри приняла душ, вымыла волосы и как раз вытирала их, когда услышала, что Ред опять говорит по телефону. Разговор шел на испанском. Ред спросил у Инес, не может ли Пат переночевать сегодня с Панчито.
Она приоткрыла дверь.
— Это тоже входит в программу выживания? — крикнула она. — Выселять бедных деток ради дополнительных занятий с дамами?
— Откуда ты знаешь, какие у меня в отношении тебя намерения? — смеясь, крикнул он в ответ. Она слышала, как он ходит туда-сюда по комнате. Он что, сам накрывает на стол?
Мэри открыла аптечку и нашла йод для своего колена. Нет, сразу передумала она. Ей хотелось быть красивой.
— Как ты думаешь, что я сделаю с тобой в первую очередь? — откуда-то громко спросил Ред.
— Сначала ты меня покормишь, потом надерешь мне задницу, — засмеялась она. — Так… или?
— Умница. А потом?
— Потом поглядишь на эту прелестную задницу и ужасно пожалеешь. Тебе станет стыдно.
— Так-так.
— Потом последует лекция об опасностях пустыни.
— Угадала! — раздалось в ответ.
— Потом правила поведения в будущем…
— А потом? — Она услышала, как он зажег спичку. Запахло свечами.
Мэри улыбнулась и призналась, что не знает всех его намерений. В конце концов, это была вторая ночь, в которую она вынуждала его бодрствовать. Что же касалось ее самой, то у нее было одно желание — прильнуть к нему и сознательно насладиться чудом — возможностью снова дотронуться до его кожи.
О нет, она не забыла того, что поняла там, в пустыне.
Она посмотрела на свое лицо в зеркале и сказала:
— А потом я тебе сообщу, что люблю тебя.