Вечер стоял прохладный, но тихий, и хотя ещё сравнительно светло, но яркие звёзды были уже видны. Красные маки на отшибах трассы сомкнули головки и словно прилегли к стебелькам. Неподалеку разрослась персидская сирень. Я перебежала трассу, пригнула ветку - в ту же минуту залаяла собака, и на трассе показался «Молоковоз». Я инстинктивно выбросила руку, «Молоковоз» остановился, открылась дверца, я вскочила на подножку и села на пыльное, нагретое за день солнцем сиденье. Попрощалась с Галиной и снова почувствовала себя в своей стихии, и какой же русский не любит быстрой езды!
Родной до чёртиков город начинался маленькими синими домиками и впечатление, что въезжаешь в большую деревню. Здесь я останавливаю «Молоковоз», бросаю на сиденье полтинник и выскакиваю. Поворачиваю на Ашхабадскую улицу - проклятая улица! Вечно её путаю. Раньше я ориентировалась по башенному крану, а теперь его демонтировали и увезли, а я должна страдать. Улица как из сказки: идёшь прямо, потом направо, потом ещё прямо, потом влево... стоит там колонка, так от этой колонки ещё чуть прямо и будет деревянный колодезь с журавлём, ещё прямо - и... хижина дяди Пети Карпенко. Отмыкаю свою комнату, слышу в стену стук. Я села на койку и не могу встать, как пригвоздили. Опять стук. Ничего не поделаешь, надо идти - хозяин!
В комнате Пети Карпенко, царица небесная, разбросаны по полу катушки, мотки медной проволоки, лампы и прочие запчасти. Возле тахты на подставке восседает самим сконструированный, приёмник, величиною чуть не с трансформаторную подстанцию. На подоконнике устроился, как огромный заяц, самодельный вентилятор. Летом вентилятор работает всю ночь и охраняет Петю от комариного нашествия. В углу собралась куча бутылок, банок, пластмассовых пробок. На маленьком столике под фиолетовый цвет тарахтел будильник. Ход у него был тяжелый и резкий, словно в комнату вползал трактор ДТ-54. Петя сидел в майке и брился. Когда я вошла, он, не поворачивая головы, сказал:
- Я уезжаю на восемь дней, присматривай тут. Если кто спросит меня, скажи, что я здесь, но приду поздно. Поняла?.. Возьми будильник, проспишь на работу.
Я испуганно махнула рукой.
- Не просплю. Сейчас солнце бьёт в окно, разбудит.
Петя побрился, налил в ладонь тройного одеколона, смочил лицо, и вытер махровым полотенцем. Разбил в сковородку тройку яиц, включил плитку - спираль вспыхнула, как ложное солнце, разлил остатки столового вина в стаканы.
- Налягай, пока я добрый!
Нарезал хлеб, причём ножик был сделан из тонкой стали и конец обмотан изолентой - наверное, в приёмниках им ковыряется. Поужинала с Петей за компанию и ушла спать. Через десять минут он стукнул ладонью в дверь - я услышала его шаги по коридору. Набросила пальто, вышла. Петя стоял у ворот и поджидал меня.
- Завяжешь калитку проволокой. Поняла?
Я прислонилась к воротам стареньким, осевшим, и позавидовала Пете, что он уходит вдаль с чемоданчиком-балеткой. Завязала ворота проволокой, опустила крючок входной двери, легла спать... И вдруг услышала шорох. Шорох, шорох, кто-то царапнулся в дверь. Сердце застучало, как вибратор. Вскочила, включила свет. Подошла к двери, прислушалась. Тихо. Я распахнула дверь, перебежала коридор и здесь включила свет. Что за чертовщина! Сорвала крючок, выглянула во двор. Страх не проходил, он стал большой, одушевленный, сидел в каждом углу и следил. Господи, спаси мою душу грешную - что это со мной? Я накрылась с головой одеялом, но страх лез туда. Так я мучилась и боролась со страхом всю ночь при свете и только под утро забылась. Не знаю, прошли какие минуты, а может я и не спала, но меня заставил вскочить тяжёлый вздрагивающий звон. Я огляделась - трещит, кажется, сверху сыпется звон, но откуда? Ах ты.., перепугал насмерть. Наверху печки была квадратная дыра через стену, как оконце - там стоял будильник и ревел белугой. Опять Петины проделки. Я придвинула стол, залезла, схватила будильник, нажала кнопку, стрелка дрожала на семи, сунула будильник под бельё в тумбочку, чтоб не слышать его тяжелого хода. Посмотрела машинально на себя в зеркало. Мамочка моя, в зеркале был мертвец. Ну и ночка! Ещё одна такая ночка и что будет со мной? Я вышла на улицу - свежий, утренний воздух влил в меня немного бодрости, первый раз в жизни, за двадцать пять лет, я почувствовала Страх. Петя сколько раз не приходил ночевать, я была королевой в доме и не боялась, но ведь я знала, что он где-то здесь. Если бы он уехал молча, не сказав мне, возможно, я бы никогда не испытала этот Страх. Через восемь дней появился Петя, загоревший, привёз бочонок вина, новые мотки проволок, листы железа, лампы, предохранители и прочее. Я первым делом пожаловалась ему о своих бедах. Он засмеялся и сказал: - Водку пила бы.