- Никто тебе не будет мешать,- женщина медленно перебирала платье, примеряя их к груди, - платья слишком закрытые, я люблю свободный фасон.
- Всё на вкус пришелицы, - сказал он, - пока приготовлю ужин, - а ты выбери платье, потом искупайся, смой остатки песка, - хозяин коснулся бедра женщины, - ты вся такая горячая, так бы пил и пил соки, - и он стукнул лапой по настилу, - а я холодный, биополе только раздразнило меня, это от того, что твои глазки были закрыты! И я не увидел в них жёлтых кувшинок твоей любви ко мне, Сандра!
- О какой любви ты говоришь, Сёмка, - она смеялась, разбросав платья, - это не ты пил мои соки, а я черпала твою медвежью энергию, от того я горячая, а ты холодный, - и она, передёрнувшись, расхохоталась, - а теперь я ещё и есть хочу.
Сандра неожиданно развеселилась, ей стало так хорошо, что она запела, улыбаясь, какой-то незамысловатый мотив без слов. Хозяин покачал головой и молча почекелял к лестнице через эстакаду первого яруса пещеры, где он готовил пищу. Сандра, меж тем, выбрала самое простое, цветастое платье, светлое с красными маками по полотну, с глубоким вырезом на груди, так что, когда она нагибалась, её груди открывались до розовых сосков, словно они тоже хотели обозревать пещеру, куда во второй жизни попала их хозяйка. Взяв платье под мышку, она спустилась с лестницы, забыв про боль в ступне, вошла в озеро и стала в нём плескаться, издали любуясь новым платьем, разбросанным по песку. Озеро было чистым, всё царство Кубышки уже погрузилось на дно. Сандра развернулась и закричала на всю пещеру: - Сёмка! - Откликнулось только эхо.
Красный полустанок. Проснулся о. Александра перед рассветом, задул догоравшую свечу, захлопнул дневник, спрятав его под подушку, и улёгся поудобнее на кушетке.Однако поспать подольше и не удалось, запел петух, взобравшись на шест, словно он был господарь на полустанке и все за ним должны были просыпаться разом. Батюшка вышел во двор и умылся на воздухе, ещё пропитанном туманом. Скромно сотрапезничав, он решил позвонить в местную газету и справиться всё-таки о журналистке, которая была прихожанкой его церкви. Правда, в следующую минуту снова поймал себя на мысли, что не может вспомнить её имени, хоть убей!
- На всё воля божья, - сказал он вслух и отказался от телефонного звонка, решив переждать какое-то время. После ухода супруги в мир иной о. Александр свободное время проводил в беседах с собственным сердцем. На исходе были семидесятые годы ХХ-го столетия, его церквушка оставалась действующей на всю территорию вокруг полустанка: и в этом он увидел, дарованный свыше Промысел Божий. В ту пору ходило не столь много народу предаваться благочестивой службе, и потому настоятель дорожил каждым и каждого знал в лицо, по имени, а тут... Шёл понедельник, погода ни весна, ни начало лета, хотя уже повсюду зацветали маки и радовали атмосферу своим благоуханием, особенно на рассвете, когда приоткрывали чаши.
Покормив в сарае живность, он сменил воду в вазочке, где ещё благоухала, слегка подсохнув по краям, белая лилия у Образов в красном углу горницы. Он улыбнулся, распахнул окно, выходящее на репей, который тоже приготовился к цветению на самой макушке. Неожиданно вместе с многоголосьем утреннего воздуха в комнату, ему почудилось, что вошла супруга и властно спросила: «всё мечтаешь? - он вздрогнул, - а птица, смотри, голодная!»
Батюшка перекрестился, захлопнул окно, вставил в кассетник новую запись песнопений со всенощного бдения на Казанскую, включил на всю громкость и облегченно вздохнул. Он заварил свежий чай на травах; устроившись с большой кружкой в плетёном кресле, пил мятный чай с бубликом и листал чужой дневник, ему нетерпелось продолжить чтение исповеди далее.
... К маю у меня наступает критическая точка - я изнашиваюсь и выдыхаюсь - впору хоть становиться на текущий ремонт. Смотрели, наверное, кинофильм «Прекрасная американка» - там есть момент, когда механик включает свой станок, а он не заводится. Механик разбегается, даёт станку пинка, и он, встряхнувшись, получает контакт и включается, - тоже рекомендуется и моей персоне.В конторе все события перегорели - тоска зелёная. У Сени «сломался передок», и он целый день лежит под машиной на спине, гремит ключами. В колхоз не уедешь - слушай, стало быть, баллады полустанка. Синякин с утра завёл цыганский романс «Я ехала домой».- Двурогая луна светила в окна тусклого вагона... Казалось мне, что все с таким участьем, с такою ласкою смотрели на меня... Я ехала домой. Я думала о вас».
Он пел только те строчки, которые помнил. Шеф укатил за своим милым семейством: он перебирался, наконец, в новый финский домик. Магеллан ещё не появлялся. Приходилось мне и Стелуцэ оценивать талант Синякина.