На выстрелы из соседнего дома выскочили гитлеровцы. Назаров дрался изо всех сил, стараясь задержать фашистов как можно дольше. Как сквозь сон, услышал он гортанный, повелительный голос:
— Прекратить! Приказано доставить живым.
Николай попытался подняться, но ноги не подчинялись. Два немца взяли его под руки и потащили в соседний дом. В небольшой комнате ярко горели две керосиновые лампы, за столом сидел немецкий офицер. Чтобы не упасть, Николай прислонился к стене.
— Как самочувствие? — приветливо спросил его офицер, в упор разглядывая пленника выпуклыми белесыми глазами.
— Пока один ноль в мою пользу. Как решили с другом, так и сделали, — тяжело дыша, ответил Назаров.
— О, вы человек с юмором! — воскликнул офицер. — Люблю таких. А товарищ ваш далеко не убежит, всюду наши… — Немец подошел к Назарову, щелкнул портсигаром и спросил, закуривая: — Вы летчик или штурман?
— Вам-то зачем? — в свою очередь спросил Назаров и усмехнулся.
— Здесь спрашиваю я! — крикнул немец. — Вы же обязаны отвечать.
Николай насмешливо смотрел на офицера и молчал.
— Напрасно упрямитесь, для вас война окончена. Да и не только для вас, вся русская армия на грани катастрофы. Мы перешли Днепр, еще один удар наших доблестных вооруженных сил — и мы у Волги. Великая германская империя от Атлантики до Урала!
«Хорошо зазубрил. Словно артист, без конспекта читает», — подумал Николай и хмуро сказал:
— Все равно крышка вам. Много таких было, всех били.
— Поживем-увидим, — спокойно проговорил офицер. — А пока вы можете спасти жизнь себе и другу своему, которого мы поймаем, если не поймали уже… Вы должны выступить по радио с текстом, который я вам дам. Десять минут у микрофона, и вы свободны…
— Не старайтесь…
— А если вам хорошо заплатят?
— Не продаемся.
— Молчать! — перестав сдерживаться, выкрикнул немец. — Видели мы таких героев. Попадешь в руки эсэсовцам, жилы из тебя вытянут, мертвого заставят танцевать. Как офицер офицеру советую подумать. Жизнь дается один раз.
Николай молчал, машинально крутил пуговицу на комбинезоне. Немецкий офицер сжал рукоятку парабеллума, замахнулся. Николай подался к нему, но сзади кто-то ударил его по голове, и он медленно стал оседать, теряя сознание. Фашист приоткрыл дверь, крикнул:
— Ком гер!
В комнату ввалился рыжеволосый немец. На лице его багровели свежие ссадины, глаз заплыл.
— Хайль Гитлер! — крикнул он, застыв у дверей.
Офицер небрежно махнул рукой в сторону лежавшего на полу Назарова. Солдат со злостью пнул ногой неподвижное тело, потом схватил его за ноги, потащил к двери.
…Очнулся Назаров в том же сарае. Тело болело от побоев, в голове гудело. Хотел приподняться и не смог. Неужели все? Похоже, что так. Ах, до чего же умирать не хочется! Ведь только жить начал. И повоевать не успел. Вспомнилась Лида, однополчане, с которыми так сжился за это время. Что с Василием? Доберется ли в полк?.. Да, жизнь… И так глупо она обрывается…
Вдруг за стеной сарая послышался шорох. Летчик приподнял голову и прислушался. Кто-то шарил по стене чуть левее того места, где лежал Назаров.
Пылаев не ушел из села. Он отсиделся в чьем-то огороде, а на рассвете постучался в первый попавшийся дом. Ему долго не открывали. Наконец в двери появился невысокого роста вихрастый подросток. Щуря спросонья глаза, он оглядел незнакомца.
— Наш летчик, вот здорово, — удивленно проговорил мальчик. — Входи, там одна мамка…
…Неслышно ползут к сараю два человека. Вот они уже вплотную приблизились к стене, замерли.
Часовой подошел к углу сарая, постоял, всматриваясь в темноту, и повернул обратно. В эту минуту его что-то сильно ударило по голове, и он без единого звука упал на землю.
Василий схватил автомат и вместе с подростком бросился к двери.
— Коля, где ты? — тихо спросил он в темноту сарая. — Это я, Пылаев.
— Сам не поднимусь, помоги, — послышался слабый голос.
— Степа, подсоби, — кинул штурман подростку. Они вдвоем подняли летчика, повели к дверям. — Понимаешь, командир, не мог тебя бросить и уйти, — шептал Пылаев.
— А если нас обоих сцапают, тогда как?
— Не думаю… Вот Степа, сын бригадира, тоже такого мнения.
— Спасибо вам, ребята!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ночью немцы прорвались к Мирошино. Наземный эшелон полка спешно выехал на новую площадку. В два часа ночи стало известно: две немецкие колонны пытаются соединиться и окружить наши части, обороняющие подступы к большому городу.