— Да, такие, как Татулеску, еще живы. Выстрел — дело их рук. С ними теперь труднее бороться: попрятались в щели. А скрытый враг всегда опаснее открытого.
— Справимся и с ними. Народ поможет, он уже раскусил предательскую политику этих партий. В прошлом году осенью я присутствовал в большом зале Бухарестского военного суда на процессе заговорщиков. На какую только подлость они не шли! Раньше в гестапо работали, потом на американцев. Готовили свержение нашего правительства. Заокеанские дельцы обещали сбросить им с самолетов оружие и солдат. Был составлен список нового правительства во главе с палачом румынского народа генералом Радеску, бежавшим в США. Ну и провалились их планы. Так и сейчас, и всегда будет. Правда?
— А как же иначе. Только так.
Друзья замолчали, прислушиваясь к гулу катившихся волн. То, о чем они говорили, глубоко волновало обоих. После ссылки короля Михая из пределов Румынии положение в стране оставалось напряженным. Враги совершали диверсии на заводах, убивали из-за угла людей, преданных народному правительству, пытались спровоцировать иностранную интервенцию. Но запугать народ было нельзя. Он смело шел своей дорогой.
— Мы строим новую жизнь, — снова горячо заговорил Костелу. — А почему к нам тянутся подлые руки врагов, мы хорошо знаем. В нашей стране все есть: нефть, уголь, железо, медь. Наша земля плодородна. Но как нельзя успокоить разбушевавшееся море, так никому не удастся вернуть старые времена. Народ сам выбрал новый путь. И нет такой силы в мире, чтобы свернуть нас с этого пути. Ну, а если… — он немного помолчал. — Вы всегда поможете нам.
— Безусловно, Костелу, — ответил Василий. — У нас с вами одна цель, и одни и те же враги.
— Румынский народ любит своих друзей, любит и свою родину, — продолжал Костелу. — Он хорошо знает: кто не найдет счастья в своей народной стране, тот никогда не найдет его во всем мире.
— Да, ты прав, — согласился Пылаев и попросил: — угощай сигаретой, у меня папиросы кончились. Жена должна была послать с Репиным, но почему-то Петр не приехал. Пойдем, пора. Переночуешь у нас, а завтра уедешь.
Они не спеша поднялись и через несколько минут вошли в узкую улицу курортного местечка Кармен-Сильва. Здесь было тихо. Защищенные деревьями от моря одноэтажные дома отдыха утопали в цветущих садах.
Земля белела лепестками, словно пушистыми снежинками.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Вечерело. Бомбардировщики, закрытые чехлами, стояли в два ряда: с левой стороны поршневые, с правой — реактивные. Они еще не остыли после полета, и от нагретых двигателей струилась теплота. Было тихо и безлюдно, а недавно здесь бегали люди, раздавались команды, звенели, врезаясь в воздух, пропеллеры и, поднимая облака пыли, взлетали самолеты, мощные керосинозаправщики сновали по стоянке, еле успевая подвозить горючее прожорливым машинам.
Командир эскадрильи майор Колосков отпустил весь личный состав в город, оставив лишь командиров звеньев и штурманов. Настроение у командира эскадрильи было невеселое.
Несколько часов тому назад закончились летные ученья. Первая эскадрилья, считавшаяся лучшей в соединении и успешно осваивавшая новую авиационную технику, выполнила бомбометания только на посредственно, тогда как эскадрилья, летавшая на поршневых бомбардировщиках, отбомбилась отлично.
Яков Колосков, как ведущий, точно пролетел по треугольному маршруту, вывел эскадрилью на цель. Но перед самым бомбометанием его «сбили». С наземной станции посредник передал приказание: «У гвардии майора Колоскова самолет подбит, дальше полет продолжать не может». Колосков передал команду своему заместителю и штурману первого звена, а сам, снизившись, вышел из строя.
А теперь вот сидел Колосков вместе с командирами звеньев и штурманами и думал думы нелегкие. Он оглядел угрюмые лица своих подчиненных.
— Я вас задержал для того, чтобы выяснить, почему мы плохо отбомбились. Прошу высказаться.
— Разрешите, товарищ гвардии майор, — встал штурман звена лейтенант Смирнов.
— Пожалуйста, да вы сидите.
— По-моему, причина в том, что мы не привыкли, не научились поражать цель с первого захода.
— Вот-вот, и я такого мнения, — подхватил командир звена старший лейтенант Никитин. — На полигоне прогуливаемся, как по проспекту. За три года наши штурманы хорошо изучили его, задание всегда выполняют. Привыкли к ориентирам, для расчета зачастую брали один и тот же ветер, одну и ту же высоту, частенько одно направление захода. А здесь другие условия, незнакомая местность, а тут еще сверху истребители «противника» бьют из фотокинопулеметов, вот и получилось — трах, бах и — мимо.