— Мы солдаты, а не кисейные барышни. Усади, поговори…
— Ты подумай, Василий, а то оттолкнешь коллектив от себя. Пойми, не наказывать — воспитывать надо.
Офицеры замолчали, задумались. Впереди их за кустами орешника показалось железнодорожное полотно. Через несколько минут из-за поворота выскочила рапида, прошумела и скрылась между домами городской улицы.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Гвардии полковник Зорин просматривал письма, полученные в его отсутствие. Одно из них было написано крупным ровным почерком.
«Товарищ командир! К вам обращается ваш бывший подчиненный гвардии старшина Шеганцуков. Я, когда уходил в запас, дал вам слово, что буду работать по-гвардейски. Слово свое стараюсь держать. Работаю комбайнером в МТС. Меня здесь все так и зовут «гвардии комбайнер». Еще сообщаю вам, что Петро Репин за весь год прислал только одно письмо. Обещал приехать в отпуск и обманул. Здесь его ждали. Я-то уже заранее рассказал о его приезде. И что же получается? Форменный обман. На днях был в соседней МТС. Мы с ними соревнуемся. Встретил Константинова, помните? У нас был в полку младший лейтенант, которого в сорок первом году отправили в штрафной батальон. Сейчас он работает на радиозаводе в отделе кадров, однополчан своих не забывает. Передавайте мой наилучший привет гвардии подполковнику Пряхину и всем, кто еще не забыл Шеганцукова. Высылаю вам нашу газету, где пишут обо мне.
Ваш однополчанин старшина Шеганцуков X.».
«Сегодня же отвечу», — думал Зорин, пробегая газетную заметку, потом взял другое письмо. Оно было от сына. Несколько раз прочитал скупые строки. От волнения дрожали руки. Сын коротко сообщал о том, что сейчас он находится в лазарете, что опасность ему не угрожает и вскоре он опять будет летать. Отец положил письмо, с трудом поднялся.
Что же произошло? Авария самолета? Может, сын искалечен, а его, отца, успокаивает, не хочет написать правду? Надо сейчас же написать ему, пусть сообщит подробности. Запросить начальника училища. Он должен все знать.
Кто-то подошел к двери и постучал.
— Войдите!
Дверь медленно открылась. Вошла жена инженера Исаева, невысокого роста женщина, просто, но со вкусом одетая.
— Я к вам, Александр Николаевич, — проговорила она.
— Прошу, Евгения Сергеевна, садитесь.
Исаева нерешительно подошла к дивану, постояла в раздумье и несмело села, положив руки на колени.
— Товарищ полковник, к вам с просьбой. Дайте приказание выписать мне литер, я с эшелоном не поеду. Собираюсь к своим родным.
— А как же муж? Вы поссорились? — негромко спросил Зорин.
— Я никому не рассказывала… Считала это семейной тайной. Думала, с годами все уладится.
Исаева в замешательстве умолкла.
— Вы не волнуйтесь, Евгения Сергеевна. Я все сделаю, чтобы помочь вам.
— Трудно мне говорить об этом, но мой муж… страшно скуп. Особенно здесь, в Румынии, он со своей скупостью дошел до того, что стыдно говорить… — Исаева горько усмехнулась. — Он утром дает мне определенную сумму, а вечером я должна отчитаться… Сам на базар ходит…
— О вашем муже я был всегда хорошего мнения, — сказал Зорин. — Правда, еще на фронте замечалось, что он любил меняться вещами с подчиненными, скупать часы. Мы предупредили его, и он как будто исправился.
— Не все у него плохо, — продолжала Исаева. — Он не пьет, любит дочь. И все же тяжело мне с ним.
— Куда же он деньги девает? — спросил Зорин.
— Откладывает… На черный день… Я решила уехать к своим родным. Одумается, приедет за мной.
— Знаете, Евгения Сергеевна, не торопитесь, подумайте, у вас ребенок. Я обещаю помочь вам.
— Простите за беспокойство.
Вскоре после ухода Исаевой Зорин вызвал Колоскова.
— Яков Степанович, какого вы мнения об Исаеве?
Колоскова удивил такой вопрос. Чего это вдруг начальство интересуется инженером? Он ответил:
— Отлично выполняет свои служебные обязанности. Правда, за последнее время стал пассивно относиться к общественной работе, но мы его поправим. Другого инженера мне не надо.
Зорин усмехнулся, сбил карандашом с кончика папиросы пепел и проговорил:
— Не волнуйтесь, от вас его никто не думает забирать. А вот как у него в семье?
— Семья как семья. Живут как будто неплохо.
— К сожалению, это не так… — и командир части передал Колоскову содержание разговора с Исаевой.