Татулеску взглядом подозвал долговязого подойти ближе. Тот несмело шагнул вперед. «Король керосина» опять приподнял шляпу и, извиняясь, отошел в сторону.
— Сколько Репин вам должен? — спросил у Долговязого на румынском языке Пылаев.
— Пятьсот тысяч лей.
— Деньги он оставил мне.
Пылаев быстро достал кошелек и отсчитал нужную сумму.
— Возьмите.
— Большое вам спасибо, — проговорил «король керосина» и торопливо направился к воротам. Долговязый поспешил за ним, на ходу пересчитывая деньги.
Пылаев с негодованием сказал жене:
— Сволочи!
Не способен Репин на такое.
— Так зачем же ты деньги отдал?
— А как же иначе? Чем докажу, что они врут?
— Странно Репин ведет себя. С тобой не попрощался, посылку не передал. Теперь вот часы эти…
Пылаев и сам часто думал о поведении Репина. Непохоже все это на него. Что могло произойти? Что?
Настал долгожданный день отправки на Родину. Несмотря на ранний час, около аэродрома собралась толпа горожан и жителей окрестных сел.
Утро было пасмурное, моросил мелкий дождичек. Небо казалось сотканным из барашковых шапок. Порою налетал ветер, и тогда тучи клубились и послушно, словно стадо за пастухом, бежали на восток. Через час этим курсом полетят и самолеты бомбардировочного полка.
Колосков залез в кабину, прикрыл колпак и через стекло оглядел толпу. На бугре стоял Костелу. Он высоко поднял руку.
Самолеты звеньями пошли на взлет. На большом кругу они построились в эскадрильи и взяли курс на восток.
Яков во главе девяти реактивных бомбардировщиков зашел со стороны гор и пролетел над центром города. Последний раз бросил взгляд на румынскую землю. Внизу, подняв лица к небу, махали шапками провожающие: «В добрый путь!».
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Новое место было не обжитое, безлюдное. Несколько старых кирпичных домов стояли у самой подошвы горбатой горы, в ста метрах от них виднелись трубы землянок, белели туго натянутые палатки. Сразу же за стеной военного городка начинался ровный, как бильярдный стол, аэродром.
Возле малокалиберной винтовки, установленной на тренажере, Колосков проводил занятия с воздушными стрелками-радистами. Шли стрельбы по подвижной мишени. Требовалось быстро произвести расчет, определить ракурс и вовремя поразить цель.
Куприян Цимбал несколько раз брался за расчеты, но не укладывался в положенное время. Командир эскадрильи говорил ему:
— У вас пробоины в хвосте. Оценка-посредственно.
— Товарищ гвардии майор, если я буду так стрелять в воздухе, то это прекрасно, — возразил Куприян.
— В воздухе лучше нужно стрелять.
— Ну да, там скорость — дух захватывает, не успеешь повернуться, а цели нет.
— Поэтому-то и надо сперва научиться отлично стрелять на земле по движущимся целям и только тогда подниматься в воздух. Вот смотрите, — подвел Колосков воздушного стрелка-радиста к прицелу, — так вписывается цель в кольцо подвижной сетки прицела во время преследования. Для того чтобы это запомнить, думаю, особенно больших знаний не требуется.
— Товарищ майор, завтра наши тренируются в воздухе, а как же будет со мной? — спросил Цимбал.
— Пока не отработаете хорошо все упражнения в тире, в воздух не подниметесь.
Командир эскадрильи объявил перерыв и пошел на аэродром.
— Эх, Цимбал, Цимбал, много говорите, а мало делаете, — покачал головой штурман Снегов. — Лучше бы присматривались хорошенько да учились у других. Поймите, мы первые в части осваиваем стрельбы и бомбометание с реактивных самолетов. На нашем пути много трудностей, мы их должны преодолеть. А вы…
— Честное комсомольское слово, стараюсь. Но у них вон пули, как по струнке, в мишень летят, а у меня… Эх, золотые мои. Как хочется показать, на что способен и Цимбал, — Он сорвал с головы пилотку и бросил на землю. — Добьюсь! Верьте мне!
После обеда летчики стреляли на полигоне по наземным целям.
Колосков отстрелялся первым и, запросив по радио результаты стрельб, приземлился.
Собрав свой летный состав возле самолета, он рассказал, как лучше заходить на цель. Убедившись, что летчики поняли его, скомандовал:
— По самолетам!
Когда шли к машинам, старший лейтенант Снегов сказал между прочим:
— Вы заметили, как мы посадили самолет? Классно! Две посадки в одно и то же место.
— Вы-то тут при чем, товарищ штурман? — спросил Гордеев.