Дмитрий Иванович Скоробогатов
Однополчане
Товарищам по оружию — моим однополчанам, живым и погибшим в борьбе, тем, кто полной мерой познал трудную фронтовую судьбу, — посвящается эта книга.
Снова на фронт
Теплый летний вечер. Дорога на станцию идет то берегом озера, то ныряет в лес. Постепенно опускаются сумерки, шофер включает фары.
Кажется, только вчера я выписался из госпиталя, куда попал после боев за Сталинград, а уже позади и дни формирования бригады, и три месяца напряженных занятий в учебном центре — тактические учения, боевые стрельбы. Генералы и офицеры учебного центра, оперативно, творчески обобщая боевой опыт частей и соединений, прибывавших с фронтов на переформирование, вносили все новое, передовое в практику подготовки войск.
В учебном центре формировались артиллерийские дивизии, корпуса прорыва, не говоря уже об отдельных бригадах, полках и дивизионах. Совершенно новым и, естественно, наиболее сложным было формирование артиллерийских дивизий и корпусов прорыва, отработка способов боевого применения большого количества артиллерийской техники.
И вот дни учебы позади. Сегодня ночью наша 58-я гаубичная артиллерийская бригада в составе трех полков, вооруженных 122-миллиметровыми гаубицами образца 1938 года, отправляется на фронт.
Стемнело. Впереди показалась станция. Там вспыхивали огни, слышался глухой шум подходивших машин. В голубоватых мерцающих лучах прожекторов отчетливо выступали платформы с откинутыми бортами. Огневики без суеты, сноровисто и быстро перекатывали гаубицы на платформы.
Вместе с начальником политотдела бригады Г. С. Маркухиным я решил пройти вдоль состава.
— Что за непорядок! — долетел до нас знакомый голос командира 1229-го полка подполковника Л. И. Шейнина. — Куда вы, черт побери, лезете! — распекал он кого-то. — Сначала нужно поставить гаубицу!.. Задний ход!
Оказывается, шофер штабного автобуса Иван Назин поспешил загнать на платформу свою машину, теперь она мешала установить орудие.
— Подсоби, ребята! — виновато просит Назин. Машину окружили бойцы, шофер дал задний ход.
— Давай, братцы, поспешай, а то Гитлер вашего огонька заждался! — пошутил проходивший мимо пехотинец.
Кто-то из орудийного расчета выпалил в адрес Гитлера крепкое словечко. Все захохотали, улыбнулся даже нахмуренный Шейнин.
Откатили автобус, подали на платформу гаубицу.
— Молодцы! — похвалил Шейнин. — Быстрее закрепляйте орудие: скоро трогаемся.
А через несколько минут Лазарь Израйлевич помогал устранить неполадки уже на другом конце эшелона, уточнял с железнодорожниками время отправки. Командир полка заражал окружающих своей энергией. Все, кому приходилось общаться с Л. И. Шейниным, знали его как человека деятельного и очень требовательного. Я не ошибся, доверив ему руководство погрузкой и отправкой первого эшелона.
Наконец вся техника на платформах. Иду к своему вагону. Возле санитарного вагона два капитана медицинской службы — В. А. Скокан и Ю. А. Суворов — прощаются с врачом отъезжающего полка Зинаидой Костюковой. Они оба к ней неравнодушны, но Зина постоянно отшучивается, говорит, что война и любовь несовместимы. Да, для влюбленных война — трудная пора. И все же человек не может жить без этого светлого чувства даже в самую трудную пору.
Поравнявшись с врачами, я нарочито строго спросил:
— А вы, товарищи капитаны, что здесь делаете? Ведь ваши полки отправляются завтра.
— Да вот пришли помочь коллеге погрузить имущество, — смущенно ответил Суворов.
Девушка улыбнулась, я тоже.
— Ну наговорились? Можно отправлять эшелон? — пошутил я.
— Пожалуй, можно, товарищ комбриг, — в тон мне ответила Зина.
На станции ненадолго наступила тишина. Стало слышно, как в соседней деревне высокие девичьи голоса выводили грустную песню. Повеяло мирным, довоенным временем, словно вернула эта песня нас в родные края, к людям, близким сердцу.
Вспомнилось детство, маленький городок Ветка на Гомельщине, леса, окружавшие его, в которых мы всегда находили отраду. На полянах там росли, как мне казалось, сказочные цветы, из-под листьев то и дело выглядывали крупные алые ягоды земляники, вокруг раздавались чудесные птичьи голоса. А сколько бывало радости, когда в осеннюю пору найдешь белый гриб — крепкий, бархатистый, с коричневой шляпкой и чистой округлой ножкой!..
С того времени миновало много лет, но впечатления детства по сей день со мной...
Тишину прорезал резкий звук горна.