Как только наши стрелковые подразделения начинали атаку первой траншеи, батареи переносили огонь на вторую траншею, причем сначала только перед тем батальоном, который подошел к ней на 50–100 метров. Постепенно огонь по ней наращивался. При атаке третьей траншеи огонь сползал на четвертую траншею, или первую траншею второй оборонительной полосы. Ослабление натиска наших стрелковых подразделений в глубине обороны противника компенсировалось наращиванием артиллерийского огня.
Скрытие момента атаки достигалось тем, что темп огня при артподготовке и сопровождении стрелковых подразделений был одинаков. Артподготовка и поддержка атаки составляли как бы единое целое — нарастающий огневой вал. Ленинградские артиллеристы впервые применили этот метод в начале 1943 года во время Синявинской операции, когда за 32 минуты нами была взята господствующая высота 52,4. Оправдал он себя и в дальнейших боях, особенно при прорыве долговременной оборонительной полосы финнов в июне 1944 года.
В полосе нашей 42-й армии шла непрерывная перегруппировка войск и техники. Передвижение было рассчитано буквально по минутам, при этом соблюдалась максимальная скрытность. По ночам к переднему краю непрерывно подтягивались резервы, боевая техника, на огневые позиции подвозились снаряды. Все чаще проводилась разведка боем. Теперь уже никто не сомневался, что фронт накануне большого наступления.
Полностью скрыть подготовку к наступлению нам не удалось. Это несколько затруднило выполнение задачи.
Гитлеровцы были уверены, что наши войска не смогут взломать их оборону. Командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Кюхлер вообще считал левое крыло Восточного фронта неприступным.
Длительная оборона на этом участке дала возможность немцам не только заковать в бетон и сталь свои позиции, но и значительно улучшить дороги, идущие к линии фронта. Открытая болотистая местность в нашей зоне создавала трудности в применении танков и выборе огневых позиций. Многочисленные болота, которые простирались за Пулковскими высотами, делали почти невозможным наше наступление в осенний период. Нужны были морозы. Однако зима 1943/44 года вначале была очень мягкой. Снег сменялся дождем и гололедом, заморозки — оттепелью. Лишь в первой половине января грянули морозы. И все же земля по-прежнему оставалась во многих местах непроходимой для танков и артиллерии.
Для прорыва мощной, глубоко эшелонированной обороны гитлеровцев нам предстояло создать на этом участке численное превосходство в живой силе и технике, особенно в артиллерии. Специфические условия фронта (близость к городу) требовали, чтобы удар был нанесен наверняка.
Нашей 18-й артиллерийской дивизии предстояло взломать оборону противника в полосе наступления 109-го стрелкового корпуса, входящего в состав 42-й армии. Командование решило использовать нашу дивизию централизованно на главном направлении удара (кроме 65-й легкой артиллерийской бригады, переданной в оперативное подчинение 2-й ударной армии, действовавшей с ораниенбаумского плацдарма).
109-й стрелковый корпус генерала Н. П. Алферова должен был наступать на участке Лигово — Верхнее Кайрово, овладеть рубежом «треугольник железных дорог», Сосновка, западный берег реки Черная; в дальнейшем, нанося удар в направлении Павловской Слободы, выйти на рубеж Урицк, Горелово, Красное Село и развивать наступление на поселок Беззаботный, где находилась главная артиллерийская группировка противника, обстреливавшая Ленинград.
Воины нашей бригады упорно готовились к боям. Именно в эти декабрьские дни в полосе 109-го стрелкового корпуса была создана контрминометная группа из частей бригады. Она делилась на несколько подгрупп (по числу дивизий первого эшелона). 1300-й полк составлял подгруппу контрминометной борьбы 125-й стрелковой дивизии, 1229-й полк — подгруппу 72-й стрелковой дивизии, а 1220-й полк — подгруппу 64-й гвардейской стрелковой дивизии 30-го гвардейского стрелкового корпуса. Необходимость создания такой контрминометной группы диктовалась тем, что при наступлении наша пехота несла большие потери от огня минометов врага. 120, 3 и 80-я бригады выделялись в подгруппу артиллерии дальнего действия и группы разрушения, остальные бригады — в группы усиления пехоты в дивизиях первого эшелона. Командиры всех наших бригад остались в подчинении своего командира дивизии, однако в ходе боя они должны были тесно взаимодействовать с командирами наступающих стрелковых дивизий и их командующими артиллерией.