Под натиском наших частей, которые поддерживали 58-я гаубичная, 65-я легкая и 42-я минометная бригады, вражеская пехота начала отходить.
Минометчики 42-й бригады доказали, что их оружие не только количественно усиливает артиллерию в любом виде боя, но при умелом его применении может и самостоятельно решать ответственные задачи, в частности по отражению контратак противника. Минометы обладают замечательными свойствами: эффективностью огня против вражеской пехоты, большой маневренностью, нетребовательностью в выборе огневых позиций, быстротой изготовки.
Немалую роль в воспитании воинов бригады играл личный пример ее командира полковника К. Ф. Викентьева. Очень высокий, с большим лбом и серыми, молодо блестевшими глазами, он даже внешностью своей невольно привлекал внимание. Полковничья папаха, темно-синяя, как-то особенно ладно сидевшая на нем венгерка, такого же цвета галифе, до блеска начищенные сапоги, маузер в коричневой деревянной кобуре на поясе — все это делало его облик несколько необычным и запоминающимся. Казимир Францевич родился и вырос на Гомельщине, в городе Мозыре. Нас сближало многое. Особенно мы подружились, когда выяснилось, что оба мы потеряли свои семьи и уже долгое время ничего не знаем об их участи. Среди прочих человеческих чувств есть у человека великое чувство родства. В кругу своей семьи, в кругу родных человек вырастает, мужает, становится тем, что он есть. Потеря связи с родными терзает так же сильно, как и тоска по родине.
Моя первая встреча с Казимиром Францевичем произошла летом, во время оборонительных боев под Ленинградом. На одном из участков мы готовили разведку боем. Я находился на наблюдательном пункте командира 5-й батареи 1220-го полка капитана М. Н. Семенова. Вдруг я заметил, что по первой траншее, высунувшись наполовину, по направлению к нам идет офицер.
— Посмотрите-ка на чудака! Да его же немецкий снайпер, как дважды два, снимет!.. — обратился я к командиру полка А. Д. Волгину.
Офицер был уже совсем близко от нас и услышал мои слова. Подойдя к нам, он протянул руку и, улыбаясь, проговорил:
— Не чудак, а командир сорок второй минометной бригады полковник Викентьев. Не привык я кланяться всякой немецкой пуле на виду у солдат.
Так состоялось наше знакомство. Конечно, Казимир Францевич поступил тогда опрометчиво. Но как ни суди, поступок этот свидетельствовал о его незаурядной храбрости. И впоследствии я имел возможность не раз убедиться, что Викентьев был человеком необычайной храбрости, огромной выдержки, командиром широкого диапазона, мастерски владеющим своим грозным оружием.
В этот период особенно большая нагрузка ложилась на личный состав 65-й легкой бригады полковника М. Т. Волкова, которая поддерживала боевые действия 117-го стрелкового корпуса.
После взятия нами деревни Куровицы вражеская пехота и танки предпринимали атаку за атакой, стремясь вернуть деревню, но каждый раз, встреченные метким огнем, откатывались назад. В этих боях немалую помощь нашим стрелковым подразделениям оказала батарея старшего лейтенанта П. П. Копытина. Целый день ее расчеты не покидали боевых порядков пехоты. На следующий день мы снова стали свидетелями мужества воинов этой батареи. Она поддерживала наступление нашей пехоты. В один из моментов схватки потребовалось сменить боевой порядок, продвинуть батарею вперед. Не успели расчеты перекатить орудия через поляну, как увидели, что из лесу, седлая единственную дорогу, вышли немецкие автоматчики. Старший лейтенант приказал выкатить пушки на открытую огневую позицию и ударить по врагу. Гитлеровцы, встреченные внезапным артиллерийским огнем, стали откатываться назад. Но, заметив, что против них сражается лишь горсточка бойцов, бросились в новую атаку.
Копытип оставил у орудий лейтенанта П. Н. Афанасьева, а сам с группой разведчиков и связистов обошел противника с фланга и открыл автоматный огонь. Немцы бросились бежать.
— Хенде хох! — крикнул командир батареи.
Семнадцать гитлеровцев послушно подняли руки. Старший лейтенант распорядился отправить пленных в штаб полка.