Вдруг раздался пронзительный скрежет тормозов, нас бросило к стенке вагона. Поезд остановился. Вражеский снаряд разорвался перед паровозом, следующий разбил автомашину на платформе, еще один угодил в вагон с боеприпасами в хвосте эшелона. Вспыхнул пожар. Нужно было как можно быстрее вывести состав из зоны обстрела.
Шейнин выделил артиллеристов в помощь железнодорожникам, а сам побежал к горящему вагону. Под огнем противника бойцы и железнодорожники отцепили вагон и потушили пожар. Вскоре послышались орудийные выстрелы с нашей стороны. Вражеские батареи замолчали.
Врач Зина Костюкова и военфельдшер Клава Мурина оказали первую помощь раненым и обожженным. Очень быстро путь был восстановлен, и наш состав двинулся вперед. Боевое крещение мы приняли...
К Ленинграду подъезжали ранним утром 3 июля 1943 года. Солнце только что взошло. Окутанный легкой дымкой тумана, огромный город даже в осаде выглядел величественным.
Эшелон шел по кольцевой ветке. Перед артиллеристами, собравшимися у раскрытых дверей вагонов, мелькали разрушенные дома, груды битого кирпича на асфальте, воронки от бомб и снарядов.
Выгружалась бригада на Варшавском вокзале. Нас встретил молодой коренастый майор с пышными черными усами. Это был начальник оперативного отдела штаба 18-й артиллерийской дивизии прорыва В. В. Моргунов.
После выгрузки эшелона и отправки подразделений в район сосредоточения мы поехали с ним в штаб дивизии, в состав которой была включена бригада. Ехали через весь город, и я сразу почувствовал его непреклонную решимость биться с врагом до конца. По улицам шли подразделения пехотинцев, моряков, артиллеристов, в садах и на площадях задрали свои тонкие стволы зенитки, проспекты ощетинились ежами и железобетонными надолбами.
— Какое сейчас положение в городе? — обратился я к Моргунову.
— Сравнительно спокойное. Если не считать, конечно, постоянных обстрелов и действий разведывательных групп противника. С нашей стороны наиболее активно сейчас воюет артиллерия. Она довольно успешно борется с артиллерийскими и минометными группировками немцев. Артиллерийская дуэль не затихает ни днем, ни ночью.
Машина затормозила у подъезда четырехэтажного кирпичного дома, стены которого во многих местах были выщерблены осколками.
— Вот и штаб, — сказал Моргунов, распахивая дверцу машины.
Командир дивизии полковник Б. И. Кознов, бритоголовый, с посеревшим от усталости лицом, принял меня сразу. Он стал расспрашивать о состоянии личного состава и техники. Я подробно доложил, упомянул и о ночном обстреле эшелона.
— Значит, уже успели и у нас понюхать пороху? — улыбнулся Борис Ильич. — Хотя для вас после Сталинграда это мелочи. Да, вражеская артиллерия открывает огонь по каждому эшелону, идущему в город, — немцы пытаются сорвать снабжение Ленинграда. Но и наши артиллеристы, разумеется, не молчат.
— Это мы почувствовали, — заметил я.
Борис Ильич подошел к столу, карандашом показал на карте линию переднего края. Затем ознакомил меня с группировкой войск противника, а также с группировкой наших войск в полосе обороны 42-й армии, которой была придана 18-я артиллерийская дивизия.
Разговор продолжался около часа. Кознов рассказал, что с 1 июля 1943 года дивизия приступила к переформированию. Из ее состава выведены 15-я пушечная, 38-я гаубичная и 15-я минометная бригады. Теперь дивизия имеет батарею управления, 65-ю легкую, нашу, только что прибывшую, 58-ю гаубичную бригады, 2-ю и 80-ю тяжелые гаубичные и 42-ю минометную бригады. Кроме того, скоро в дивизию должна войти 120-я Краснознаменная гаубичная артиллерийская бригада большой мощности, на вооружении которой имелись орудия 203-миллиметрового, калибра.
«Шесть бригад, вооруженных пушками, гаубицами и минометами, всего свыше 350 стволов, — огневая мощь довольно внушительная», — подумал я.
— Условия на Ленинградском фронте особенные, товарищ Скоробогатов, — сказал полковник. — Здесь сложились свои традиции и взгляды на боевое применение артиллерии в оборонительных и наступательных операциях. Вы должны понять эти особенности и постоянно учитывать их.
Затем он рассказал, что при прорыве блокады Ленинграда в январе этого года в стрелковых дивизиях наряду с артиллерийскими группами поддержки пехоты создавались контрминометные группы, обычно в составе гаубичного или минометного полка со средствами звуковой разведки. Создание таких специальных групп, обеспеченных звукометрическими станциями, явилось новым в боевом применении артиллерии.