Жил он с Гробиным по соседству и ежедневно провожал его взглядом. Тот растворялся в дали знойной или туманной, а Бутман – так звали хирурга – продолжал ковылять, проклиная несовершенство человеческой печени.
Бутман был человек с руками и разбирался в технике.
Поликлиника пришла в недоверчивое удивление, когда четвереньки оказались забыты на целый месяц. Отработав смену, Бутман запирался дома и что-то сверлил да паял. Итогом его трудов стал реактивный ранец. Подъемная мощность устройства была усилена четырьмя соплами на каждую руку.
– Как вы себя чувствуете? – спросил у него главврач, который не отличался выдумкой.
На сей раз встрепенулась уже городская газета, приехало телевидение.
Главврач, доведенный до крайности столь пристальным вниманием, сосал нитроглицерин и втайне мечтал о собственном летательном аппарате. Ему, правда, грезились расстояния межконтинентальные.
А Бутман и Гробин бесшумно сдружились. На работу они стали ездить вдвоем и соседствовали молча. Если один запаздывал, другой его ждал у подъезда. Бутман висел над крыльцом, когда задерживался Гробин, а тот, если хирург не успевал заправиться, балансировал перед дверью на гироскутере. Дальше Гробин катил, а Бутман сосредоточенно летел с ним рядом на уровне плеча.
Популярность обоих неизмеримо выросла. Бутман отправлялся на квартирные консультации, не снимая маски и колпака. Он влетал в окна как малость потрепанный, но добрый ангел.
Коллектив сочился ядом, но не столько от злобы, сколько по своему обыкновению.
Главврача засыпали благодарностями, и у него свело судорогой лицо, ибо он, отвечая на восторженные звонки, автоматически улыбался невидимым собеседникам.
Однако не это вписало напарников в историю медицины. Она предала забвению многих изобретательных, самоотверженных работников. Такая же участь ожидала Бутмана с Гробиным – если бы не Джокер.
Джокером прозвали рыжего коротышку-бородача, завсегдатая частных и государственных клиник, их грозу. Кличку он заработал благодаря своей огромной алой пасти, располосованной от уха до уха. В далеком детстве Джокера изуродовали стоматологи и этим определили его дальнейшее мегазлодейство. Телесно и душевно травмированный, он погубил много поликлиник и больниц. Два главврача покончили с собой. Один райздравотдел сгорел дотла при попытке уничтожить компрометирующую документацию. Три частные клиники закрылись навсегда, а их содержатели пошли под суд. В родном же городе Джокера из поликлиники, куда он ходил, мгновенно уволился весь персонал, причем первым ушел гардеробщик.
Джокер являлся с видеокамерой и диктофоном. Он фиксировал каждый чих медицинских работников и отсылал куда надо.
Обычным врачам строго-настрого запрещали его принимать, Джокера сразу вели к руководству. Но это не помогало.
Однажды главврач пригласил к себе Бутмана и Гробина. Он был бледен, держался за сердце, всякая начальственность из него улетучилась.
– На днях у нас побывал Джокер, – без предисловий начал он.
Оба мрачно кивнули.
– Мы выписали ему больничный. Не стали связываться, пускай – разом больше, разом меньше. Сегодня мне позвонили из администрации и приказали костьми лечь, но прищучить его. Территориально он наш, и я ничего не могу сделать. Помогите, коллеги! Вы знаменитые люди, герои. Остальные ему не соперники!
Бутман и Гробин переглянулись.
– Три отгула, – каркнул Бутман.
– Каждому, – поспешно уточнил Гробин.
Все трое ценили древние и глупые шутки, но на сей раз не улыбнулся никто.
Главврач расстроился совершенно и спорить не стал.
– На что он жаловался? – осведомился Гробин.
– На всех, – ответил главврач. – Заранее.
– Да нет, я про здоровье.
– А, это! У него якобы кружится голова. Так шатает, что еле ходит.
– И что, действительно шатает?
– Да кто его знает. Мы и смотреть не стали. Выдали больничный без слов.
– Это вы зря, – назидательно промолвил Бутман. – Теперь он накатает ябеду – дескать, не посмотрели.
Главврач беспомощно втянул голову в плечи.
– Я назначил активное посещение, – пролепетал он. – Проверить, как он болеет. Но Джокер ему не открыл. Посещение твердило, что это врачебная комиссия, а он ни в какую. Пес вас знает, ответил, кто вы такие – я вас не вызывал. Уйдите, заладил, мне плохо, лежу пластом, а вас, негодяев, сгною, когда оклемаюсь!
Бутман и Гробин переглянулись.
– Пара дней на подготовку, – сказал Бутман.
– К отгулам, – добавил Гробин.
– Не наглейте, – сказал главврач.
Настояв на своем, оба вышли и разошлись по домам, а через два дня выглянули на белый свет.