Олли выходит из дома с меблированными комнатами. Туманное, призрачное утро, все вокруг напоминает о насилии, разбитые стекла блестят в раннем утреннем свете. Он идет, и стекла хрустят под его ногами.
— Хорошо, что на мне ботинки — какая чудная девушка — в жизни не было более счастливой ночи, — размышляет вслух Олли.
Он выходит на перекресток посредине улицы. Озирается, чтобы сориентироваться, и все вокруг него — все бесчисленные осколки разбитого стекла — отражают солнце в разгорающемся свете утра. Он пожимает плечами и идет в направлении, которое знает не лучше, чем любое другое. Остаются разбитые стекла, разгорающиеся все ярче.
Интерьер квартиры. В ней двое: Олли и мазохист по имени Клод. Ночь.
— Никогда не видел столько шлемов сразу, — говорит Олли.
— Целых пятнадцать штук
— У тебя бзик на военной тематике?
— Не могу дождаться семи — должны принести еще один.
— С убитого вчера?
— Наш мир не безгрешен. Его надо перевоспитывать.
— Давай перейдем к делу. Все, что я делаю — лежу на кровати лицом кверху. Цена — сотня.
— Тебе не надо ложиться.
— Тогда почему ты меня вызвал?
— Открой вон тот шкаф.
— Зачем? Что там?
— Ничего опасного для тебя.
— Я и не боюсь.
Подходит к шкафу и открывает его. Шкаф набит униформами — военными, полицейскими, пожарных, некоторые из них — кожаные, а также ремнями, плетками, в т. ч. с металлическими нашлепками.
— Я грешен. Меня надо перевоспитывать, — падает на колени Клод.
— Жаль. Очень трогательно. Я вижу, что надо заниматься твоим воспитанием, но меня уволь. Ты и так занял у меня слишком много времени. Мою цену ты знаешь. Плату я хочу получить немедленно, чтобы вернуться к Черри.
— Меня еще не перевоспитали. Я очень плохой мальчик.
— Достань сейчас. Сотню.
— Я никогда не плачу, пока не закончится мое перевоспитание. Черри знает об этом.
Олли берет его за воротник Клод кричит «Ааааа» с нотками удовольствия. Он хлопает руками, как крыльями. Олли вытаскивает его бумажник и идет к двери.
— Уже перевоспитался?
— Можешь забрать деньги, все, что там есть, только отдай бумажник, там — адреса!
— Я беру только стоимость — отвращения!
— Брось бумажник в меня, мне в лицо, ударь меня!
— Найдешь себе другого воспитателя, — Олли роняет бумажник на пол.
«Контора» Черри. Ночь. Мальчики играют в покер, Олли смотрит на Черри с выражением ярости, смешанной с отвращением. Телефон, конечно, звонит. Черри, пьяный, отвечает.
— Так Вы хотите Олли. Когда? Немедленно. Хорошо, он здесь. Готов выехать. Пока.
— Черри? — спрашивает Олли.
— Да?
— Ты нуждаешься в перевоспитании, Черри.
Встает и наносит Черри серию пощечин, все сильнее и сильнее. С каждой пощечиной Черри вздыхает. Мальчики, играющие в покер, не обращают никакого внимания.
Туман.
Голос рассказчика: «Лето и осень, зима и весна, время бежит и бежит…»
Ночь. Автобус. На нем спереди написано: «PATHFINDER». Немного ниже — «LOS ANGELES». В автобусе — Олли и молодой солдат. Олли пьет из горлышка бутылки. Он предлагает ее солдату.
— Спасибо.
— Люблю автобусы дальнего следования. Люди спят, дети плачут. Только начинаешь дремать, как водитель орет: «Остановка на десять минут».
— Остановка на десять минут! — громкий голос водителя.
Заспанные пассажиры выходят из автобуса. Последним появляется Олли. Идет к автобусной станции.
Олли и солдат пьют кофе за угловым столиком.
— Ты зачем едешь в Лос — Анджелес?
— У меня есть рекомендательное письмо к одному кинопродюсеру. Ему нужны однорукие.
— Для чего? — Он снимает кино про войну.
— О — о… — бессознательно гладит себя по правой руке солдат. — Извини. Наверное, это было бестактно.
Тень падает на стойку позади Олли. Раздается голос:
— Повернись-ка, парень.
— Да?
— Это он. Надевайте наручники, — другой голос.
Олли выходит с автобусной станции между двумя детективами. Наручниками он прикован к одному из них. Его лицо ничего не выражает. Слышен лай койотов.
— Первый раз слышу койота в жизни, а не в кино…
— Нам достался спокойный, — говорит один детектив.
— Спокойный, спокойный, а взорваться может, — отвечает второй.