Весна пришла
Ведунья не любила весну. Стоило в воздухе повеять влажной весенней свежестью, как душа её начинала томиться, собираясь лететь куда-то, в дальние края шевелила крылышками, перебирала когтистыми лапками, царапала сердце лёгкой болью. Словно там, где-то далеко, ждал её истинный дом, счастливая земля, согретая солнцем и беззаботностью. Но Вета, никогда не покидавшая свою деревню дольше, чем на неделю, и не ездившая дальше соседнего городка, где осенью гремела ярмарка, отлично знала, что даже если добраться до жаркого Султаната, счастливой беззаботности ей не найти. Её согретая любовью земля осталась в далёком прошлом и вернуться туда невозможно.
Прежде чем накинуть узорный плат, она перед зеркалом наклонила голову, проверяя ровность пробора, и седые прядки сверкнули серебром среди русых волос. Вета грустно усмехнулась. Как она раньше любила смотреться в это серебряное стекло, бабкино наследство. Когда-то прежний князь подарил его старой ведунье за то, что вылечила его сына. А теперь приятней смотреться в пруд. Гладь воды так милостиво скрывает детали и в нём она отражается почти такой же, как двадцать лет назад. Тогда ей было столько же, сколько теперь дочери, и в свои шестнадцать она так любила весну, обещавшую перемены.
«Ладно, хватит грустить, дела ждут!» – одёрнула себя Вета и, подхватив приготовленную корзину, вышла в сени, а потом, утеплившись, во двор.
– Лана, я схожу к Петру, надо отнести ему мазь, – крикнула она дочери, возвращавшейся с полными вёдрами от колодца.
После ночи, проведённой над кровником бывшего телохранителя, когда они по очереди вспоминали и рассказывали о самых близких им людях, о добрых поступках и счастливых моментах, разгоняя тем силы Тьмы, что пытались захватить парня, Вета и Пётр сблизились. Ну как сблизились? Просто видели друг в друге родственную душу и всё. Ничего больше. Но этого хватило, чтобы Пётр перешагнул через гордость и признался ведунье, как до сих пор болят его раны. С тех пор каждые две недели Вета готовила для него лекарство, и то он заходил за ним, то она заносила кувшинчик с пахнущим травами перетопленным барсучьим жиром.
В этот раз у Веты был ещё один повод отправиться к бывшему княжескому телохранителю. Впереди ждала ночь весеннего равноденствия, когда ведунье предстояло отправиться в лес, чтобы набрать можжевельника. Раньше ей выделял сопровождающего староста – кого-нибудь из охотников. Этого обычно хватало. Но после того, как в самую долгую ночь в году на кровника Петра напали создания Тьмы, Вета опасалась. За зиму никого, кроме обычных волков, охотники в лесу не встречали. Но известно, что магические твари появляются не всегда. Лишь в особые дни года, когда грань между мирами истончается, прорываются они на землю. И предстоящая ночь была из таких.
С тварями обычный охотник может и не справиться, а Петру Вета доверяла. Хоть он и говорил, что из-за полученных ран не может уже служить молодому князю, но даже и такой Пётр превосходил любого из их деревни в воинском искусстве. Посмотрела как-то Вета на его схватку с выздоровевшем кровником. Да, Ильяс тогда ещё не оправился до конца от болезни, но зато на его стороне была молодость. Только это не помогло. Вете даже не пришлось долго переживать за исход боя. Стремительный танец двух противников, выпады, которые не успевал ухватить глаз, звон и скрежет металла и вот уже серебряной рыбой сверкнула в воздухе выбитая из рук молодого степняка сабля. И Пётр прижимает к шее поверженного противника свой клинок.
Лишь когда Ильяс произнёс слова клятвы не вредить больше Петру и князю, Вета перевела дух. Ей и его было жалко. Не для того тратила она на парня своё мастерство и дар, чтобы тот так быстро умер, проиграв в схватке. Тогда из-за переживаний, она не смогла оценить красоту короткого боя. Но потом не раз во сне вновь и вновь любовалась на мощь и грацию двух бойцов.
Вот и сейчас от воспоминания Вету опалило жаром. Даже свежий ветерок не охладил кровь. Она шла по освободившейся от снега и уже подсохшей дороге под ярким синим весенним небом и казалась себе вновь молодой и лёгкой. Даже принялась тихонько напевать знакомые с детства строки.
Калитку Пётр не запирал. Приблуда к Вете привык и не считал нужным драть горло, оповещая хозяина лаем о приходе гостьи. Так что ей удалось зайти во двор незаметно для Петра и без помех полюбоваться открывшимся зрелищем. Стены дома и сарая защищали от ветерка, и Пётр рубил дрова, скинув рубаху. Он стоял спиной к Вете и она засмотрелась на то, как перекатываются мышцы под золотистой кожей. Даже шрамы смотрелись сейчас узором, нанесённым искусным мастером на сильное мужское тело.