Тогда косая женщина, бормоча, бочком подобралась к Кукою и свечку свою к столу приткнула возле его плеча. И снова наискосок от Кукоя поползла по полу его тень, и ведьма прямо на эту тень грянула с высоко поднятых рук тяжеленный камень, который все это время прятала под столом... Камень глухо стукнулся об пол, качнулся, замер посередине кукоевой тени и тут же бесшумно вобрал ее в себя всю без остатка!
А хозяйка только того и ждала: по ее молчаливому знаку сова подтащила еще мешок, и камень провалился туда вместе с заглотанной тенью. Деловитые слуги хозяйкины - жабы, жуки да птицы - с трудом приволокли оба мешка к подполью и, свалив их туда, захлопнули крышку. Кольцо звякнуло, половица легла на место, вроде как ничего и не было... Только души тех двоих, что сбились с пути, были пойманы злою силой.
Между тем на колени к хозяйке слетел павлин, распустил свой сказочный переливчатый хвост, и ну она его перышки ласкать да рассматривать, по головке гладить да приговаривать: "Ах ты, мой свет-батюшка! Ты доволен ли, свет, угощением?"
И все слуги-помощники собрались за вновь накрытым столом, а хозяйка принялась их потчевать, да голубить, да обихаживать...
А два обездушенных стылых тельца так и остались лежать на полу.
Глава IV
И вот пробил час Скучуна. Наконец он заметил, что омерзительно скользящие змеи уже окружают его со всех сторон! Но это было еще не самое страшное: застилая небо, снижаясь все ниже, его настигала чудовищная Тень...
Скучун закричал и упал в траву, уткнувшись мордочкой в землю. Он был почти без чувств от страха, перед глазами плыл зеленый туман, а шорох ползущих тварей становился все отчетливее, все ближе...
Скучун ни секунды не сомневался в том, что настала погибель, и уже распрощался с жизнью. Слезы помимо воли текли из глаз; смешиваясь с землей, они перепачкали всю его шерстку на брюшке. Но вдруг неожиданно для самого Скучуна какой-то безотчетный порыв придал ему сил, и вот наш герой, придавленный было страхом к земле, распрямился, раскрыл зажмуренные глаза и крикнул навстречу дьявольскому кошмару:
В окруженье шипящих слуг, Ты, затмившая ясный день, Погубившая все вокруг, Знай: не сможешь меня запугать Не один я в Вещем Лесу, Ты напрасно ползешь как тать Я Москву все равно спасу! Нет, не справишься ты со мной! Я - частица Вселенной добра. Полон силы я внеземной, Против слабых лишь ты храбра... И к отмщенью меня зовет Урч, застывший как обелиск. Видишь, час расплаты грядет; Знаю: имя твое - Василиск!
И тут раздался невыносимый для слуха, непередаваемый в слове звук - то ли рев, то ли свист, - будто голос самого Зла! То Василиск закричал от гнева, поняв, что имя его раскрыто. Отвратительный вой, лязг металла и нарастающий гул слились в одно, казалось, что земные существа не способны вынести эти звуки и вот-вот погибнут или сойдут с ума... Разъяренный воздух вокруг взвихрялся воронками, расшвыривал землю, траву и камни, а чудесный туман, искрящийся звездами, канул в небытие, разметанный страшной силою.
Василиск бесновался. Сквозь буревую мглу, клубящуюся над землей, постепенно проступали его очертания. Сначала во мгле показались белые глаза, совершенно лишенные зрачков: остановившиеся, немигающие... Глаза шарили по земле, пытаясь обнаружить того, кто развеял словом личину Тени. И змеи, шипя, извивались и бились, а потом застывали в траве, пораженные одним только взглядом этих глаз!
А наш Скучун, вовремя вспомнив, что взгляд Василиска убивает на месте, пригнулся к земле в три погибели, уткнулся в ладошки мордочкой, зажмурился крепко и, дрожа от волнения, стал призывать Деву-птицу: Скучун звал ее, вспоминая тот прекрасный образ, который увидел тогда, над обрывом реки, в озарении первых лучей рассветного солнца...
Неужели же я погиб? И сильнее Зло на Земле? Но я помню реки изгиб, Образ Света в рассветной мгле... Дева-птица, явись сюда В дивном образе Красоты. Ты же знаешь, в Лесу беда, Ну скорее, ну где же ты?.. Может быть, ты уже в пути? Застилает деревья мрак. Дева-птица, приди, приди, Помоги, и да будет так!
Внезапно на землю обрушилась тишина. Все замерло: ни звука, ни дуновенья... Боясь даже пошевельнуться, не смея приоткрыть глаза, Скучун не верил своим ушам, но это был не обман - мир в самом деле затих, а земля успокоилась, будто никакого кошмара и не было...
Скучун не видел, как померкли над ним белесые немигающие глаза Василиска, все еще скрытого в клубящейся мгле. Они стали гаснуть, гаснуть, гаснуть, точно кто-то решительно стер с листа незавершенный рисунок. А в дымном призрачном плене, рассеивая мглу, развернулись знаменами крылья, блистающие синевой! То Душа Радости в облике Девы-птицы явилась на зов.
Скучун почувствовал чье-то доброе присутствие, чье-то тепло и, собравшись с духом, поднял голову. Над ним распростерла свои крыла Дева-птица. Ее золотая корона, сотканная из света, лучилась, глаза сияли, и этот свет осенял все вокруг. Вещая птица улыбнулась ему, и тут наш герой догадался, что он спасен...
От света, затопившего Лес, было больно глазам, и Дева, крестообразно сложив пред собою крылья, закрыла ими свое лицо. Тогда Скучун смог оглядеться спокойно, не щурясь, не опасаясь ослепнуть, и увидел, что все вокруг него усеяно мертвыми змеями, а Тень исчезла.
Потрясенный Скучун приподнялся на цыпочки, весь потянулся к чудесной птице и произнес еле слышно, почти про себя:
- Моя таинственная надежда, ты победила самого Василиска! О, Радость, о вещая птица, какое счастье, что ты услыхала мой зов!
Он неотрывно глядел на отливающие синевой гордые крылья, от которых исходил такой таинственной силы свет, что душа бесстрашно рвалась из телесного плена, чтобы мчаться ему навстречу! Длилось это считанные мгновенья: взмах крыльев, другой - и Дева-птица растаяла в разогретом пространстве, а наш герой вновь очутился посреди Вещего Леса один...
Магический Лес хранил свои тайны, он словно бы слегка подсмеивался над своим маленьким гостем, искрясь и мерцая, а посеребренные звездным сиянием улитки с видом заговорщиков ползли по траве, весело пошевеливая своими рожками, и безнаказанно, еле слышно хихикали!