Говорил все это профессор вроде бы на полном серьезе, а умные глаза за стеклами очков светились этакой иронической улыбочкой.
После Сан Саныча «отваживаться» на другие экзамены было легче.
Поздравляя его с окончанием первого учебного года, Маша сказала:
— Успешно сдавших сессию студентов профком обычно премирует туристическими путевками…
— В конце этой же недели я сам по себе, по собственной путевке отправляюсь в путешествие, — ответил Дементий и уже другим, официально-торжественным голосом добавил: — И вас, Мария свет-Андревна, нижайше прошу соблаговолить составить мне компанию.
— Что за путешествие? — оставив без внимания его напыщенный тон, деловито спросила Маша. — Куда?
— Пока могу сказать одно: не в Крым и не на Кавказ… Маршрут уже выработан, и, если хотите, сейчас же начнем его обсуждение.
Маша какое-то время повозмущалась, что он держал такой — подумаешь, государственный! — секрет в тайне, но потом все же сменила гнев на милость, и они, выйдя в институтский садик, принялись за детальное обсуждение маршрута предстоящего путешествия.
Когда Дементий с Машей в дорожном одеянии, с огромными рюкзаками за спиной ввалились в квартиру к Вике, та испуганно попятилась и почему-то очень тихо, сдавленным голосом спросила:
— Куда?
— Ну вот, закудыкала, пути не будет, — сбрасывая рюкзак на пол, нарочито сурово отозвалась Маша. — На кудыкину гору!.. Разве так надо спрашивать?
— А как?
— Далеко ли собрались, добрые люди? Присядьте на дорожку, мы вас чайком угостим, а еще маленького Вадимчика вам покажем — вот как надо!
Все дружно засмеялись, а потом друг за другом устремились в Викину комнату.
В стоявшей у дивана коляске, важно надув губы и время от времени причмокивая ими, спал двухмесячный человек.
Естественно, главной темой разговора, который у них начался, был этот безмятежно спавший человек.
Первое дело — надо было выяснить, на кого он похож. Мнения разделились: Дементий считал, что на отца, Маша — на мать. Вика держалась средней линии: что-то у ребенка есть от отца, а что-то от матери. После горячих словопрений сошлись на том, что всего ближе к истине Викина точка зрения.
Затем перешли к разбору достоинств двухмесячного человека. Умный, спокойный, зря не орет, разве что когда захочет есть. Не жадный — сосет грудь, не захлебываясь. Сообразительный — уже различает, кто к нему подошел, мама или дедушка. Гулькает — это, считай, уже почти разговаривает.
— Чуть не забыла — улыбается! — Вика произнесла это таким торжествующим тоном, будто речь шла о какой-то исключительной, из ряда вон выходящей способности человека. — Вы только представьте: уже улыбается!
Людей без недостатков не бывает. У этого человека они тоже были, но самые незначительные. Например, не любит, когда его пеленают, сучит ножками, выдергивает из пеленок руки, в результате чего не такая уж и сложная на первый взгляд операция для недостаточно опытной Вики иногда вырастает в проблему. Спасибо, помогает и практически, и мудрым советом Нина Васильевна…
— Какие симпатичные деревяшечки! — сказала Маша, кивая на маленькую полочку рядом с коляской, где стояли в ряд, будто гнались друг за другом, медведь, волк, лисичка и зайчик. — Раньше я их вроде не видела.
— Это — Коля, его работа, — тем же теплым, ласковым голосом, каким только что говорила о сыне, ответила Вика. — Пусть, говорит, человек с самого начала видит этих зверушек, когда будешь читать ему сказки, лучше понимать будет…
— Видать, хороший, добрый человек этот Коля — смотри-ка, у него зверушки словно бы улыбаются.
— Да, Коля очень добрый, — поддакнула Вика и взглянула на часы.
— Что, мы уже засиделись? — по-своему поняла ее Маша.
— Да нет, я гляжу — ему время обедать…
И тут произошло чудо, наглядно подтвердившее, что человек вполне заслуживает ту похвальную характеристику, которая ему только что была выдана.
Словно бы услышав слова Вики насчет обеда, он завозился в своем ложе, захныкал, а потом подал голосок.
— Это же надо! — восторженно воскликнула Маша. — В таком возрасте и так точно работают биологические часы. Ну, парень, ну, умник!..