– Да и прошло уже время молитв, – с горечью прошептала в пустоту, забыв о том, что у меня имеется слушатель. – Ничто на свете не способно спасти меня.
– Спасти? Дитя мое, ты точно не желаешь поведать мне о чем-то важном?
Я поморщилась – в мои планы совсем не входило посвящать старца в свои беды. Точнее, в первое время в глубине души я лелеяла безумную надежду в то, что учитель Дайра – а точнее, его вера, – способны сотворить чудо и вырвать меня из дьявольских сетей. Но прожив рядом с ним несколько недель, узнав его ближе, я поняла: чуда не случится. Да, это, без сомнения, самый праведный и смиренный человек из всех, мной когда-либо встреченных, спокойствие и надежность исходят от него волнами, невольно передаваясь всем, кто находится рядом, – но этого было мало, чтобы помочь. А лишний раз заставлять его переживать за мою горькую судьбу я не хотела – довольно было и тех страданий, что выпали мне на долю благодаря поступку отца.
Эти мысли стремительно пронеслись в памяти, и я решительно качнула головой:
– Здесь нечего рассказывать. Как вы знаете, я никогда не знала своих родителей, и это самая большая беда моей жизни. Меня воспитывала тетя, от которой вот уже много недель я не получала весточки. Жива ли она, где она находится, все ли у нее в порядке – вот что меня тревожит.
Мой собеседник улыбнулся.
– В таком случае, почему бы тебе не попытаться найти что-либо о ней в королевском архиве?
– Простите, где? – я нахмурилась, впервые услышав подобное название.
– Все сведения о родившихся, умерших, женившихся и прочая информация собраны там. К сожалению, архив сильно пострадал во время Великого Пожара, но, возможно, нужные тебе сведения окажутся там. Сэр Мерикс – мой давний знакомый, и, я уверен, он не откажется помочь тебе, если я попрошу его об этом.
Я искренне сомневалась, что смогу отыскать там нечто, способное пролить свет на место нахождения тетушки – иначе бы ее голова стараниями заботливого братца давно уже находилась отдельно от тела, но… Ведь вместо этого я могла попытаться узнать что-нибудь о своей матери. Поэтому, улыбнувшись, я поблагодарила старца:
– Спасибо вам за то, что пытаетесь помочь мне.
Седовласый мужчина лишь отмахнулся:
– О, не благодари меня за это. Стремление помогать ближнему заложено в нас божественным замыслом, это то, что помогает душе оставаться вечно молодой. Так что, в какой-то степени, за твой счет я пытаюсь приблизиться к бессмертию, – и он засмеялся, отчего волны седых волос на его голове заволновались в такт его смеху.
Не выдержав, я присоединилась к нему, и на протяжении нескольких минут наши голоса разбавляли звенящую тишину комнаты.
Отсмеявшись, он вновь посерьезнел:
– И все же, Асель, давай помолимся – ты за души тех несчастных, а я за то, чтобы в твоем сердце возродилась вера. Негоже в эти темные времена жить без веры и надежды.
Я послушалась. Нельзя сказать, что после молитвы на меня снизошла благодать, но гнетущая боль в душе поутихла.
Решив не откладывать поездку в архив надолго, уже следующим днем я направлялась во дворец в богато убранной карете очередного визитера старца.
Так странно было ехать по мощеным дорожкам столицы, видеть знакомые пейзажи, вспоминать, как всего несколько недель назад я проезжала этими путями, но ощущать себя иначе. Наверное, каждое полнолуние, проведенное в том, другом мире, накладывает свой незримый отпечаток, исподволь меняет меня. Сколько еще будет таких полнолуний в моей жизни, прежде чем я оступлюсь, и Дьявол заберет то, что по праву уже считает своей собственностью? Бросив по привычке взгляд на серое небо, казалось, хранившее на себе лунный отпечаток, я вспомнила, как близка моя следующая поездка в мир темноты и приуныла.
Эти мысли всегда навеивали грусть. Я постаралась выкинуть их из головы и сосредоточиться на предстоящем. Еще будучи у сэра Вильяма, я испросила разрешения сразу же после посещения архива вернуться обратно, поэтому во дворец меня влекло лишь желание найти интересующую меня информацию, не задерживаясь надолго. После мирной жизни, наполненной тишиной, проникновенными беседами и книгами, возвращаться к шумной жизни королевского двора, с ее интригами, сплетнями, казнями совсем не хотелось.
Как жалела я, шагая по дворцовым коридорам, что не умею, подобно призракам, незаметно просачиваться сквозь стены. Ибо каждый встречный так и норовил остановить меня, вовлекая в пустые светские разговоры, принимать участие в которых не было ни малейшего желания. Нагрубить и уйти я тоже не могла, поэтому с вымученной улыбкой приходилось стоять и слушать подробнейшие пересказы состоявшейся казни, от обилия подробностей которой меня тошнило. Не менее популярной являлась тема восставших городов – теперь, когда все прежние сплетни и слухи обрели почву, придворные с удовольствием смаковали омерзительные детали, не забывая охотно делиться ими друг с другом.