Спешившись, я с силой сжала пальцы в кулак, приказывая себе успокоиться. Дайр бесшумно спрыгнул на землю и встал за моей спиной. Испуганные женщины прижались к мужьям, мужчины старались не выдавать беспокойства, но во взглядах, направленных на нас с Дайром, читалась тревога. В толпе раздались одинокие детские всхлипывания, очень скоро прекратившиеся.
Луна спряталась за набежавшие облака, точно испугавшись того, что должно было сейчас произойти. Как жаль, что я не могла поступить так же!
Вслед за треском на краткий промежуток времени в воздухе воцарилась пугающая, мертвая тишина, десятки взглядов, не сговариваясь, сосредоточились на главной дороге, светлым пятном мерцающей среди темных зданий.
Не было произнесено ни слова, но было ясно - беда грядет оттуда.
Вскоре в тишине ночи раздался неторопливый нарастающий перестук копыт.
Через пару мгновений, каждое из которых показалось всем нам, в страхе застывшим посреди площади, вечностью, в проулке показалась высокая фигура всадника верхом на вороном жеребце. Мне не требовалось даже вглядываться в него, чтобы с замиранием сердца узнать знакомые черты. Я и без того знала, кто это был. Вслед за ним въехали еще несколько всадников в длинных черных плащах, чьи лица были надежно сокрыты капюшонами. И точно этого было недостаточно, на площадь вступили множество воинов, в считанные секунды заполонившие собой все свободное пространство.
Они возникали позади своего господина и его сопровождающих – рослые, сильные, с одинаково перекошенными от ненависти лицами. На них почти ничего не было – те обрывки ткани, прикрывающие мертвую плоть, язык не поворачивался назвать одеждой. Да они и не нуждались в этом – самое главное их оружие – безупречные, острые клыки – всегда было при них.
Вампиры. Это были именно они – неуловимо быстрые, сильные, лишенные каких-либо других чувств, кроме постоянного чувства голода и удивительной преданности своему хозяину. В памяти воскресли воспоминания о черной волне, пожирающей город, о мертвых жителях Ладима, разорванных шеях, синюшных пятнах гниющей плоти, о прахе, в который они обратились…
Детский плач возобновился с новой силой, женские всхлипывания уже не могли быть заглушены, люди осознали, наконец, какую беду мы навлекли на их головы, но исправить что-либо уже было поздно.
Неторопливо спешившись, Дьявол откинул с лица темный капюшон, и с отчетливо застывшим на лице презрением, остановился напротив меня.
А я смотрела и не узнавала его. Где тот мужчина, беседы с которым заставляли меня забывать обо всем на свете? Бережно сжимавший меня в танце, подшучивающий и вместе с тем, никогда не переходивший грань? Где тот, чье измученное лицо поселило в сердце жалость? Чьи невозможные признания заставили поверить в искренность чувств произносившего их существа?
Передо мной стоял кто-то чужой. Надменное лицо – все так же неизъяснимо прекрасное, но холодное и отстраненное. Губы кривила презрительная усмешка, а в глазах полыхало беспощадное пламя, которого я никогда еще не видела.
Это был не Дэриан, которого я знала.
Кто-то посторонний занял его тело, чья-то чужая и злобная воля управляла повелителем темного мира, и от ощущения неотвратимой беды, опасности, исходивших от высокой фигуры, у меня задрожали руки.
Вся ситуация – ночь, всадники, мой собственный страх, сковавший тело – воскресили в памяти ту страшную ночь, круто изменившую всю мою жизнь, ночь, когда я впервые встретилась с Дьяволом.
Взор по привычке оббежал замершую передо мной высокую фигуру, стараясь найти привычные детали, опровергнуть собственные подозрения. На первый взгляд, все было по-прежнему: тонкая шелковая рубашка льнула к сильному телу, подпоясанная широкой лентой пояса, темный, как смоль, богатый плащ мягко развевался в такт несильным порывам ветра.
Но самое страшное ожидало впереди – когда вновь вышедшая луна накрыла потоком серебряного света высокую фигуру мужчины, я увидела то, что заставило меня, приглушенно ахнув, отступить на шаг назад, прижавшись спиной к Дайру.
На правой руке Дьявола не было кольца.
Быстрый испуганный взгляд на мужчину – и робкие надежды стремительно растаяли под грузом реальности. Торжествующая ухмылка искривила идеальное лицо, хозяин подлунного мира откровенно наслаждался испугом и ужасом, которыми был пропитан воздух этой летней ночи.