Нечленораздельный звук вырвался из его горла, после чего он вдруг резко прижал ладонь к лицу. Этот жест настолько не вязался с тем, каким я привыкла его видеть последние часы, что смущение отступило на второй план, позволив неуемному любопытству тихонько проскользнуть в душу.
Мирена терпеливо ждала, пока хозяин не оторвал руки от лица и не посмотрел на нее. Не знаю, что она увидела в его взгляде, но ее собственное лицо вдруг прояснилось. Ласковым движением девушка нежно обхватила руку своего господина и несильно потянула его, увлекая за собой прочь из комнаты. Он и не вздумал сопротивляться.
Спустя мгновение ветви лианы разжались, отпуская мои руки на свободу. Я свернулась комочком, закутываясь в прохладные простыни, потирая онемевшие запястья.
Постепенно разум прояснился, и я смогла с отчетливой ясностью осознать, чему именно помешала произойти Мирена.
Как я могла позволить Дьяволу увлечь меня за собой в греховный мир бесстыдных ласк? Мне было бы легче пережить случившееся, если бы я знала, что он не смог заставить меня чувствовать, не смог пробудить ответ.
А он все-таки смог. И теперь я сгорала в разрушительном пламени унижения и презрения к себе самой.
Дрожащими пальцами я натянула простыню еще выше, чтобы прикрыть обнаженную грудь двойным слоем материи. Ожоги от прикосновений его рта все еще жгли кожу.
Слезы продолжали катиться по щекам, но я едва ли замечала их влажные следы на лице. Душу разъедало ощущение использованности - что мною, как безвольной игрушкой, захотели поиграть, не спрашивая моего желания. И пусть хозяин замка не довел до конца свою дьявольскую игру, я все равно чувствовала себя сломанной.
Невыносимо медленно, точно в одночасье постарев на несколько десятков лет, я спустила ноги с огромной опустевшей кровати. Холодный мрамор обжег босые ступни, но это прикосновение на миг заглушило ноющую боль сердца. Спустя несколько мгновений ноги привыкли к холоду, и одуряющая боль вернулась на место.
Я не знала, куда идти, что делать – вокруг не было никого, кто сейчас бы мог меня защитить, спрятать, согреть своим теплом и пообещать, что все будет хорошо. Вокруг царила лишь враждебная тишина – в этой комнате, в этом замке, в этом мире. И мне некуда было бежать.
Внезапно в глаза бросилась оскаленная пасть неизвестного зверя, готовящего броситься на меня – чтобы растерзать. Красные огоньки мертвых глаз удивительно ярко полыхали искренней ненавистью. Я не сомневалась, что если бы зверь оказался живым, спустя уже секунду я была бы мертва.
Но это было всего лишь кольцо. То самое, которого сегодняшней ночью не было на руке Дьявола.
Точно в тумане я медленно подошла к небольшому утопленному в полумраке столику, на котором в гордом одиночестве лежало украшение. В слабом потоке лунного света, струящегося из распахнутого балкона, оно казалось окутано мерцающей дымкой практически осязаемой опасности.
Пасть щерилась оскалом клыков: «не смей», но в глубине души моей было слишком пусто, чтобы внять этому предупреждению. Поэтому я, проигнорировав слабый голос разума, пытающийся пробиться сквозь волну отчаяния, потянулась и взяла предмет в руки. Мне отчаянно хотелось сделать что-то наперекор, нарушить царящие в этом мире неписаные правила, доказать всем, что я – живая. Что мне бывает больно, и страшно, и обидно, что я – не игрушка.
«Шах – но еще не мат».
С этой мыслью я решительно скользнула тонким пальцем в массивное кольцо – и тотчас же густая тьма закружила меня в своих беспощадных объятиях.
Конец ознакомительного фрагмента