Мои неторопливые размышления прервало появление статной седовласой служанки, которая с достоинством прошествовала через всю комнату и неторопливо склонилась предо мной:
– Ее Величество королева Марлен приглашает графиню Голдин на обеденную трапезу в свои личные покои.
Несмотря на охватившее меня изумление, я успела подумать, означает ли это, что королева не присутствует на общем обеде? Было то исключением или обычным делом – несколько мгновений я раздумывала над этим внезапно заинтересовавшим меня вопросом, прежде чем не поймала на себе напряженный взгляд Милуши. Стараясь ничем не выдать истинных чувств, я степенно ответила, не выбирая слов:
– Благодарю за столь любезное приглашение. Не могу не полюбопытствовать – почему выбор Ее Величества пал на мою скромную персону?
По распахнувшимся в немом изумлении глазам своей служанки я поняла, что в очередной раз сказала что-то не так. Еще несколько недель назад и в страшном сне мне не могло присниться, что я когда-либо позволю себе подобные слова в отношении самой королевы, однако с того времени многое изменилось. В том числе и я сама – первые вестники перемен уже коснулись своим холодным крылом контуров моей души, незаметно перекраивая их на свой лад.
Ответ служанки прозвучал столь же невозмутимо и холодно, как и само приглашение:
– Ее светлость руководствовалась благим устремлением помочь графине поскорее освоиться во дворце.
Я коротко склонила голову в знак немого восхищения королевской милостью и, одновременно, благодарного согласия. Однако в следующее мгновение я вдруг ощутила, как моего рукава касается невесомая изящная ладонь.
Старая служанка с прежним невозмутимым видом покорно отошла в сторону, дабы оставить нас с только что подошедшей маркизе Амской вдвоем, но на морщинистом лице женщины я успела прочесть легкое недовольство возникшей заминкой. Острый взгляд цепких прищуренных глаз жег мне спину все то время, пока я приветствовала маркизу, которая, по всей видимости, случайным образом стала свидетельницей маленького диалога с королевской прислужницей.
– Первый день во дворце, а уже обедаете с самой королевой? – в восхищении моя собеседница качнула светловолосой головкой. – Ваш приезд произвел настоящий фурор.
Я только собралась произнести в ответ что-нибудь столь же легкомысленное и оживленное, как внезапно Корлетта придвинулась ближе и, не меняя шутливого выражения лица, пылко зашептала:
– Заклинаю вас, Аселайн, будьте осторожней с королевой! Тщательно обдумывайте слова, что собираетесь произнести, отмеряйте их с такой скупостью, точно каждое из них на вес золота! Не поддавайтесь на обаяние притворной маски, помните, кто находится перед вами!
Серьезный тон, с которым были произнесены столь неожиданные слова, никак не вязался с озорной улыбкой, не покидавшей лица Корлетты.
Я лишь успела одними губами прошептать ей «спасибо», прежде чем окончательно потерявшая терпение служанка, смерив настороженным взглядом прелестную маркизу, с поклоном предложила проводить меня до королевских покоев, взглядом намекая, что нельзя столь долго испытывать терпение хозяйки дворца.
Я постаралась придать лицу беспечное выражение, пока шла через толпу придворных, которые начали наполнять зал по мере приближения обеденного часа, но, очевидно, не для одной Корлетты это приглашение показалось чем-то диковинным. То и дело украдкой я ловила на себе взгляды, полные недовольства, изумления, а то и откровенной зависти. Поэтому когда комната осталась позади, я почувствовала мимолетное облегчение, на смену которому тут же пришло острое любопытство, вызванное предстоящей встречей. Впрочем, справедливости ради стоило признать, чувство это было изрядно сдобрено щепоткой страха.
Казалось, не прошло и мгновения, как я уже стояла перед величественными дверьми, за которыми начинались покои, находящиеся в безраздельной власти королевы.
Служанка, которая вела нас с Милушей по широкому коридору, с поклоном отворила предо мной тяжелую створку, одновременно легким покачиванием головы указывая сопровождающей меня девочке остаться снаружи. Та и не думала протестовать, со смиренным выражением лица приготовившись ожидать моего возвращения.