Поездка в карете показалась мне до неприличия короткой. Сейчас я бы предпочла даже утомительное путешествие в тряской телеге, лишь бы никогда не достигать места назначения. Но, увы, сколь бы сильным не было мое желание, повлиять на реальность оно не могло. Поэтому совсем скоро в узком окошке экипажа показались знакомые очертания главной площади, утопленные в туманной дымке утра.
К тому моменту, когда мы покинули карету и присоединились к внушительной толпе придворных, небо окончательно просветлело. На безбрежной глади скромно ютилась парочка дымчатых облаков, стремительно таявших прямо на глазах. Небесная твердь тщательно подготовилась к встрече нового дня, желая встретить рассвет во всем своем великолепии. Увы, оценить открывающийся моему взору чарующий вид сегодня я была не в силах.
Недовольно хмурясь и зевая украдкой, величественные особы старались как можно дальше отойти от простого люда, которого в этот ранний час присутствовало немало. Негромко переговариваясь в ожидании начала казни, точно в преддверии занимательного аттракциона, они с любопытством глазели на собравшихся, попутно обсуждая ту или иную персону.
Через несколько минут на площадь гордо выкатила королевская карета. Спустившись на землю, правитель и не думал скрывать хорошего настроения, стоя в окружении грозного вида стражников. Вслед за ним из кареты показались на свет и остальные члены королевской семьи, сумрачные лица которых составляли разительный контраст с ухмылкой, блуждающей на лице короля.
Дождавшись, пока все члены правящего семейства займут свои места в специально сооруженной для них ложе, приземистый человек, по-видимому, отвечавший за проведение казни, кивнул головой кому-то в сторону, и в тот же миг доски помоста прогнулись под тяжестью грузной поступи заплечных дел мастера. Крупный высокий мужчина, на обветренном лице которого читалось угрюмое равнодушие, сжимал в руке отполированное древко, заканчивающееся широким лезвием.
Как ни старалась, я не могла заставить себя отвести взор от тусклой полосы металла, которой через несколько минут предстояло оборвать тонкую нить еще одной человеческой жизни.
Вслед за палачом на помост поднялись двое стражников, под руки ведущие обессилевшего преступника. С каждым следующим шагом голова мужчины все ниже клонилась к земле, на обнаженной спине багровели свежие рубцы вчерашних побоев, которым уже не суждено было зажить.
При виде грозной секиры в руках палача приговоренный содрогнулся всем телом, что вызвало град насмешек и улюлюканий из толпы. Заслышав шум, мужчина с трудом поднял голову. На бледном лице отражалась тень испытываемых мучений, но во взгляде, устремленном на толпу, пылали ярость и презрение. Эти чувства были настолько яркими, что гогот моментально умолк, сменившись сконфуженной тишиной. Преступник продолжал всматриваться в толпу, и в какой-то момент наши с ним взгляды встретились. И только тогда я, наконец, его узнала.
Потрясенный вздох сорвался с моих губ; я попыталась заглушить его, прижав ладонь к лицу, но стоявшая чуть впереди Корлетта все же услышала его, и, на мгновение обернувшись, одарила меня непонимающим взглядом.
Мне было не до нее. Почти не дыша, я стояла в окружении придворных, а в памяти со страшной скоростью сменялись одна за другой картинки недавних воспоминаний. Вот мы с тетушкой заходим в неуютного вида таверну, привлекая внимание всех присутствующих в ней в тот недобрый час. Вот хозяин таверны окидывает нас подозрительным взглядом, отставляя в сторону пузатый бочонок с элем. Тетя что-то неслышно шепчет ему, склонившись над потемневшим от времени деревом стойки, и лицо его моментально проясняется. Темные волосы тогда были убраны в небрежный пучок, поверх холщовой рубахи был накинут жилет, а в руках попеременно мелькали то вместительные кружки, которые он щедро наполнял согревающим элем, то тускло блестевшие монеты, затем исчезавшие во вместительных карманах его штанов.