Ужас охватил и Америку, когда Япония внезапно атаковала американский флот в Пирл Харбор. Будучи мастерски спланированной и исполненной, по сути это была такая же вероломная военная операция, как и нападение Германии на СССР. Фридрих уже не сомневался в том, каким будет исход войны.
У Фридриха и Паулины был очень узкий круг друзей, которым они могли доверять. Они обменивались новостями, ценили, что могут обо всем говорить открыто, и мучались тем, что это опасно делать при всех. Они не были молодыми и дерзкими, не пускали под откос поезда. За реальное сопротивление — даже за такую малость, как листовки союзников, которые они оставляли в общественных местах, — их могли казнить. Как правило, утешали они себя тем, что людям с черной душой рано или поздно перестает везти.
Когда рабочую неделю увеличили до шести дней, времени собираться с друзьями почти не осталось. По воскресеньям Фридрих и Паулина будут гулять на природе, ходить в лес, подниматься в предгорья Фогельсберга (что означает Птичья гора). Они искали место для дома, где планировали встретить старость. Хотели после войны остаться в Лаубахе, возродить местное отделение социал-демократической партии и сделать все возможное, чтобы фашисты не вернулись к власти.
В марте 1942 года они провели несколько недель на юге Германии, в городе Фройденштадте, окруженном величественными холмами массива Шварцвальд (Черный лес) и зелеными чащами. Прежде несколько раз они ездили туда с Фрицем на каникулы. Поскольку нужды армии были теперь превыше всего, это сказалось на системе железнодорожного сообщения: вагоны были набиты битком, поезда шли с опозданием, так что привычный путь занял в два раза больше времени. Обычно красочный и оживленный город превратился в большой мрачный госпиталь. Вместо беспечных туристов, слонявшихся от одной торговой лавки к другой, вдоль тротуаров хромали солдаты, находившиеся здесь на лечении, они же заполняли скамейки в парке. Вместительные отели стали военными госпиталями. Большинство магазинов закрылось; остальные работали лишь несколько часов в день. «В общем, унылая картина».
Гнетущая атмосфера, в отличие от бодрых сводок новостей о победах германской армии, оставляла Фридриху надежду на то, что близок поворотный момент. Но нет — оставалось еще три года. Впрочем, его наконец перестали донимать личные враги. Бургомистра Хеги направили в польскую Мосину готовить условия для послевоенной оккупации и организации поселений. Судья Шмитт стал реже получать увольнительные на русском фронте. Предводители Хрустальной ночи Вилли Рюхль и Альберт Гаас теперь на собственной шку-ре познавали, как «недолюди»-славяне защищают родную землю от высшей расы. Генриха Шердта также мобилизовали.
Однако самые упорные недруги Фридриха оставались дома. Ортсгруппенляйтер Потт собрался изъять у Кельнеров половину квартиры в пользу перемещенной семьи, ставшей жертвой бомбардировки, но Фридрих сумел пресечь попытку[50]. Новая опасность исходила от судьи по фамилии Бишофф, который часто появлялся в суде Лаубаха и не сводил с Фридриха глаз, заподозрив его в пораженческих настроениях. Фридрих умело обходил стороной этого «отъявленного нациста, воплощение высокомерия».
Чтобы восполнить боевые потери, в армию отправляли германских рабочих, а их труд лег на плечи заключенных концлагерей и привезенного на принудительные работы населения захваченных стран. Однако прихотливая бюрократическая машина не позволяла, чтобы кто-то чужой выполнял обязанности «белых воротничков», так что за выбывших приходилось работать их коллегам. В марте 1943 года Фридриху поручили вести дела еще одного суда. Три дня в неделю он должен был проводить в Альтенштадте, близ Франкфурта. В его отсутствие Паулина не оставалась одна. Мощные бомбардировки в Майнце повлияли на решение ее матери переехать к ним. При необходимости сестры Паулины также находили приют в Лаубахе.
Двадцать шесть миль до Альтенштадта с пересадками в Хунгене и Штокхайме в обычные времена преодолевались меньше чем за два часа. Налеты бомбардировщиков на железные дороги и депо, как и приоритет военных задач, растягивали это путешествие до шести часов, а то и больше. Иногда во время таких поездок, рискуя головой, Фридрих оставлял в поездах и в залах ожидания листовки союзников — «для колеблющихся партийцев» — и наблюдал за их реакцией, пока они читали крамольные тексты[51]:
50
Письмо исполняющего обязанности бургомистра Отто Потта к Фридриху Кельнеру, датированное 14 августа 1943 г., тема — «Beschlagnahme von Wohnräumen» (конфискация жилых помещений).
51
Пункт 6 списка, в котором Фридрих Кельнер приводит примеры своего активного сопротивления.