Сводки о положении на фронтах призваны показать, что все операции противника обречены на провал. Изо дня в день в первую очередь сообщается о его колоссальных потерях. Цель — утешить народ, который не может не знать о потерях с нашей стороны.
Как все это глупо.
Верховное командование вермахта укрывается за удобными для него формулировками. Отступление — не что иное, как «выравнивание линии фронта» или «отрыв от противника». И конечно же, враг «не мог воспрепятствовать таким действиям или даже их не заметил».
Отговорки, да еще глупые, чести солдату не делают.
5 августа под крупными заголовками: 300 тысяч истекших кровью красноармейцев. Постановщиков эта цифра явно не устраивала. И вот уже на следующий день она превращается в 600 тысяч убитых, раненых и взятых в плен.
Почему ничего не сообщается о павших, раненых, пропавших без вести из состава вермахта? Почему?
Неужели не ясно, что Германию должно интересовать прежде всего число собственных потерь, число ее сыновей, павших на поле боя?
17 августа 1943
Полдень. Гул в небе. Видим три группы самолетов. Гадаем — немецкие или вражеские? Я говорю — американские, потому как летят они очень высоко. Пытаемся сосчитать. И насчитываем 180 машин. Идут с востока на запад. Может быть, отбомбились над Нюрнбергом?
Странная ситуация. В воздушном пространстве Германии враг передвигается так, как будто он здесь дома. Кто же тут все-таки хозяин?
18 августа 1943
В зале ожидания в Штокгейме разговорился с человеком, который оказался членом партии с большим стажем. В его рассуждениях сквозил пессимизм. Он прямо сказал мне, что налеты средь бела дня лишили его веры. «Старый борец» понял, что для успешного отражения налетов Германия слаба.
Значит, даже старейшие партайгеноссе начинают терять веру во всемогущество их фюрера. Однако одна ласточка весны не делает. Нужно еще потерпеть. Дождаться момента, когда и дурак из дураков с партийным билетом сочтет положение безвыходным.
26 августа 1943
Гиммлер стал рейхсминистром внутренних дел! Это ultima ratio{64}. Пресловутая соломинка или соборование. Гиммлер не сможет сделать больше, чем он уже сделал. А сделал он много. На всех должностях теперь люди самого радикального толка. Мое мнение: тетива лука, натянутая до предела, может только лопнуть. Медленно, но верно дело идет к концу.
28 августа 1943
В среду вечером (25.08) встречался с семьями младшего чиновника судебных органов Хюна и учителя Б. в Штаммгейме. К учителю Б. приехал из Майнца амтман Б. с женой. Разговор зашел в конце концов о войне. И умонастроение сельского учителя Б. прямо-таки потрясло меня. Это типичный представитель тех, кто поставили не на ту лошадь и не желают видеть, что она хромает и никаких шансов на финише не имеет.
29 августа 1943
Нацисты отлично понимают, почему при каждой возможности стоит употреблять выражения «лучшая армия» и «лучший в мире солдат». Не знаю, являются ли немцы людьми особой породы или они — не исключение. Немец очень восприимчив к похвале. Он польщен, если его достижения упоминаются как-то особо. На свершение чего-либо выдающегося его можно подвигнуть одними словами. Тогда он может превзойти самого себя. Осознав эту черту немецкого характера, нацисты используют ее с истинной виртуозностью. Как бы между прочим рабочему обещают щепотку чего-нибудь «после войны». Не жалко и целой пригоршни. Хозяева заводов и фабрик переняли эту уловку и добиваются с ее помощью прироста выпускаемой продукции.
1 сентября 1943
Начался пятый год войны!
О «реальностях войны» — об этом часто говорит Геббельс — нам напомнили прошедшей ночью. В течение двух часов над Лаубахом бесконечной вереницей шли вражеские самолеты. Бомбили Берлин. Разрушение немецких городов продолжается. Кипят сражения и на других фронтах, хотя у Германии нет никаких шансов решить войну в свою пользу.
Власть имущие слишком трусливы, чтобы расстаться с нею.
Плети, судьба, свою нить!
Сегодня меня посетил Болендер, проводящий отпуск в Грюнберге. Его полк сражается в Крыму. Участковый судья был большим оптимистом. Но со временем явно приуныл. И признал без обиняков, что я был прав по всем статьям. Поздно! Господам с высшим образованием надо было шевелить мозгами до 1933 года и не отмахиваться от нашего мнения с жалостливой улыбкой. В принципе, я мог бы гордиться тем, что все судьи, работавшие со мной, считают своим долгом услышать мои суждения о ситуации на фронтах.