Типичная комната подростка: двухъярусная кровать с рабочим столом внизу, разбросанные книги, ручки, джинсы на спинке стула, стикеры с записками, маленькие фоторамки с лицами таких же, как хозяйка комнаты, девочек и мальчиков. Выделялся только огромный аквариум, стоявший напротив письменного стола на длинной, вдоль всей стены, тумбе.
- Такой большой...
- Это мы с папой, в их комнате ещё больше, только травник, а у меня цихлидник... они интересные... Зачем ты пришёл? Как узнал адрес?
- В карточке всё указано... Серафима, я... я не должен был, ты имеешь право на меня пожаловаться, это нарушение всех этических норм... Просто я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, к домашнему телефону не подходили.
- Я не стану жаловаться... ты вроде как... заботишься, да? Клятву давал... вот и... Я не стану больше под машину... это страшно, - она присела на стоящее в углу кресло-мешок, он присел рядом на корточки. Так их карие глаза оказались на одном уровне. - Это ведь входит в твои обязанности, да? Как врача...
- Как врача - нет, не входит. Но... если я врач, разве я не могу проявить дружеское участие? Просто как человек. Я хотел убедиться, что ты в порядке, как частное лицо.
- Я в порядке.
- Посмотри на меня, - он держал свои длинные пальцы на её запястье. - Ты не в порядке, у тебя тахикардия, тремор рук.
- Что? - в карих глазах испуг.
- У тебя сейчас сердце выпрыгнет... и руки трясутся, ты волнуешься.
- Я не волнуюсь.
- Ты волнуешься, сильно, и это нормально, ты ведь и половины не слышала из того, что я тебе сегодня говорил... Практически все не слышат, потом начинают задавать вопросы, на следующих приёмах, но я не уверен, что ты придёшь, Сима.
Она отвела глаза.
- Мне больно, - прошептала она, - мне больно тут, - она провела рукой по груди, где-то в районе сердца, - я дышать не могу, вдыхаю, но наполовину только, потому что, если я вдохну ещё чуть-чуть, совсем крошечку, я задохнусь... Оно всегда тут. И страшно. Мне тааааак страшно. Я не понимаю... что теперь делать? Мне учиться или нет? А если станет кому-то известно? Я даже телефон домашний отключила... вдруг позвонят и сообщат родителям? Им нужно сказать?.. Как? И все меня будут спрашивать - откуда? Как получилось? Я не знаю - как... Потом скажут, что я наркоманка... а я только травку пробовала, один раз, и меня вырвало... Я не шлюха, ничего такого... о чём пишут... Я устала об этом думать... говорят... душевная боль... но она не душевная, она настоящая. Бояться - больно. Лучше бы я ничего не знала... - она громко шептала, он просто гладил её напряжённые руки.
Её страхи и вопросы были типичными, какие-то он смог развеять, на какие-то ответит лишь время. Постепенно разговор перешёл на отвлечённые темы, на аквариум в комнате, на её увлечения и друзей.
Она не ходила в дальние походы, не ездила дальше Туниса или Египта, да и там не выходила из отеля, родители Симы были «домоседами», поэтому, приезжая на место, по большей части ради дочери, они «обживались» в отеле и не жаждали никаких экскурсий или новых увлечений. Сама же Сима довольствовалась неограниченным выбором мороженного и бассейном, чем и была довольна.
- Я пойду, поздно уже, не запутаешься, когда и что делать? Звони мне, если что-то будет непонятно, хорошо?
- Хорошо.
- И... тебе, возможно, будет неловко, если я останусь твоим врачом, ты всегда можешь поменять врача, ты знаешь это? А я с удовольствием стану твоим другом.
- Другом? - она недоверчиво посмотрела на Осю.
- Ну, а почему нет? Почему бы нам не общаться просто по-дружески?
- Ладно.
- Вот и отлично, а сейчас я, пожалуй, пойду, а то пока доеду - закроется Макдак, я ещё не ужинал.
- Ой, прости, я даже чаю тебе не предложила... А знаешь, может, я тебя накормлю? По-дружески? Я сама готовила... - карий глаз смотрел слишком неуверенно. - Я, правда, не резалась... и у нас посудомойка...
- Сама готовила? О, с удовольствием, если это удобно.
- Удобно! Пойдём, - она просияла, взяла его за руку, сцепив руки в замок, он только улыбнулся и прошёл на кухню за худенькой, пожалуй, даже слишком худенькой девушкой с торчащими в разные стороны кудрявыми хвостиками на голове.
Через пару недель Сима сходила к другому врачу уже со списком вопросов, ответы на которые аккуратно переписала в тетрадь, сделав пометки карандашом, что бы она ещё хотела узнать или понять. И сдала экзамены в колледже.
С Осей они гуляли пару раз, больше не получилось. Её учёба и его работа не оставляли много времени, да и самой звонить ей было неудобно, а сам он звонил раза четыре, вечером.
- Я к бабушке еду, - сказала она по телефону.
- Отлично, отдохни там хорошенько.
- Постараюсь, - Сима вспомнила бабушкину деревню на окраине леса, луг, через который идёшь к тихой извилистой речке, деревянный забор и старые качели на ветвях высокого дерева.
- Ты говорила, что там интернет есть... будешь мне писать?
- Хорошо, если хочешь.
- Хочу, - Сима практически увидела его улыбку. Ося очень заразительно улыбался, широко и искренне. Когда он улыбался, он не был похож на врача, думала Сима. Врачи - серьёзные, а улыбка Оси была какой-то легкомысленной.
До конца лета, даже прихватив начало сентября, Сима жила в далёкой деревне, где спала до обеда на огромной пуховой перине. Просыпаясь утром от пения петухов, она босиком бежала к окну, чтобы закрыть его и, накрываясь с головой, продолжала спать. Её никогда не будили, не обременяли домашними обязанностями, она читала, что хотела, порой всю ночь, или смотрела фильмы, их она пересмотрела множество. Днём ходила на речку, потом сворачивала в лес и на опушке находила землянику или, потом, малину. Она на удивление прекрасно себя чувствовала, частенько прислушиваясь к себе, ища признаки недомогания - и не находила их.
Практически каждый день она общалась с Осей. Как-то забылось, что он не только врач, но и реальный знакомый, Сима словно перевела его в разряд ближайших виртуальных друзей, с которыми почти наверняка не встретится, и, постепенно, их разговоры становились всё более откровенными. Верней - Симины... Она рассказывала ему о сайтах, на которых бывает, даже кое-где раскрыла свой ник, показала свой дневник на «Дайри» (* название сайта), они говорили о фильмах, договариваясь, что именно будут обсуждать, чтобы заранее посмотреть.
«Ты где сейчас?»
«Иду домой».
«Красиво там, где ты идёшь?»
«Смотри».
Она тут же отсылала фотографию.
«А с тобой?»
По приезду она тут же ответила на звонок и согласилась встретиться и погулять.
С трудом влезая в джинсы, которые спадали с неё весной, надев однотонную футболку и кеды, она вышла на улицу, где её ждал Ося.
Она просто улыбалась, отчего-то боясь произнести хоть слово, он тоже молчал. Пожалуй, слишком тесным было их общение летом, для того, чтобы сейчас не чувствовать неловкость. Они были словно незнакомцы.
Глаза парня пробежались по девушке, потом ещё раз, она поправилась за лето, и это шло ей. Волосы, доходившие до плеч, не были убраны в привычный хвост, который видел на фотографиях Ося, на пухлых щёчках играл здоровый румянец. Она пренебрегла косметикой, только блеск для губ... но косметика была ей и не нужна, она была на удивление яркой девушкой при всей внешней скромности и даже простоте.
- Привет, я рад тебя видеть, ты прекрасно выглядишь, - он взял её за руку и просто поцеловал в щеку. Очень просто, словно между делом.