- Моего отъезда, - обида, промелькнувшая на лице Симы, была слишком понятна, как для неё самой, так и для парня, который сейчас обнимал её.
- Да, примерно через пару, мы периодически с ней это делали... типа снятия напряжения... Сима, я тогда не знал тебя, ты была девочкой, которая пыталась покончить собой, тогда я не знал тебя, не читал, что ты пишешь, не смотрел на мир твоими глазами, не видел одуванчики или ромашки, не разглядывал ягоды малины, не хотел съесть эту малину с твоих губ... я узнал тебя позже.
- Ладно.
- Я не хотел и не хочу торопить тебя, тебе ещё нужно сжиться с твоим статусом, строить отношения сложно, не всегда это получается с первого раза... Может, мы попытаемся ещё раз?
- Я не обещаю носить лифчик, он мне мешает, - было не похоже, что она шутит.
- Хорошо, только когда мы с моими друзьями, у тебя очень красивая грудь, - глядя в неверящие глаза. - Очень! И, честно говоря, я ревную...
Глава 4
Первый снег задержался. Обычно на день рождение Симы уже лежал лёгкий, как пелерина, снежок, на этот раз он пошёл чуть позже и пришёлся прямо на Симино поднятие температуры. С утра она проснулась с жуткой головной болью, решив, что от недосыпа, вечером она вернулась поздно, почти ночью, ей было никак не оторваться от Оси, и только понимание, что ему завтра на работу, заставило её выйти из машины.
Ей всё ещё было страшно поверить в его «давай попытаемся», и что страхи она сама себе придумала, она не разрешала себе верить, но верила. Каждый раз за эту пару дней, когда она пыталась подумать о будущем, она пугалась того, что Ося её оставит... и это было бы закономерно, но она старалась попросту не думать. И не могла.
Наверное, есть предел любому страху... в её жизни хватало страхов. Страх смерти, долгой болезни, страх, что узнают окружающие, страх, что узнают родители. Она не представляла, как справится её мама, которая в последнее время жаловалась на сердце и даже ходила к врачу. И папа, который не чаял души в Симе и даже не ругался, когда она завалила учёбу в девятом классе настолько, что завуч порекомендовала отправить девочку в колледж, что звучало едва ли не оскорбительно... Сима выбрала педагогический, решив, что потом определиться, кем хочет работать.
Голова резко закружилась, Симу пару раз вырвало, и на ватных ногах дойдя до дивана в родительской комнате - забраться на свой второй этаж она бы не смогла, она набрала номер.
- Ося, мне плохо...
Он задавал вопросы, попросил измерить температуру, и Сима с ужасом увидела тридцать девять... у неё и раньше случалось такое, но тогда это была обыкновенная простуда, сейчас это могло быть всё, что угодно... И это пугало девушку, оставшуюся в квартире в одиночестве, родители уже ушли на работу.
Пришедший Ося увидел в дверях худенькую девушку, отметив про себя, как быстро Сима худеет, практически на глазах. Укутанная в халат мамы, с взлохмаченной головой, бледная - она смотрелась невероятно хрупкой. Он уложил её на диван и сказал, что хочет осмотреть её. Она напряжённо наблюдала за выражением его лица, но немного отстранённая улыбка и словно сквозь вату услышанные слова одобрения не дали ей ответ, что с ней.
Ося утверждал, что это обыкновенная простуда, но лучше ей лечь в стационар, в отделение, где он работал... Утром он работал в стационаре, а вечернее время - в поликлиническом комплексе.
- Это инфекционная больница?
- Да.
- Все знают, кто там лечится.
- Там разные люди и разные диагнозы...
- Всё равно... Это обязательно? - она положила голову ему на колени, борясь со сном.
- Нет, но так будет спокойней.
- Тогда я не поеду, посиди со мной?
- Хорошо.
Ося хотел настоять или сам вызвать неотложную помощь, но не стал, маленькие руки, доверчиво державшие его ладонь, не позволили ему.
Через пару дней он свозил Симу в больницу, где у неё взяли кровь, сделали УЗИ - всё, что полагается в подобных случаях, и подтвердили, что это просто простуда.
- Ты же не говорила родителям?
- Нет...
- Почему?
- Не знаю как.
- Нужно сказать...
- Я не обязана это делать по закону.
- Не обязана, но по-человечески лучше им знать... И потом, существует масса юридических и медицинских аспектов, когда лучше для пациента, чтобы родственники были в курсе его проблем. Это право больного, распространяться ли о своём диагнозе, но порой время играет против... Я тебя не пугаю, но подумай, что было бы, будь это не просто простуда, а тебя бы лечили аспирином? И подумай даже не о себе, а о родителях, каково это - знать, что ты мог помочь... мог, но не сделал. Не увидел или не захотел видеть - не важно.
- Я подумаю.
Это было сложно, Сима заикалась и бледнела, путалась в словах, но сказала маме, с ужасом ожидая реакцию папы, с которым и должна поговорить мама... Они долго о чем-то говорили, на кухне гремела посуда, слышался мамин плач, пока Сима смотрела в стену и боялась выйти на кухню. Боялась отвечать на вопросы, на которые не знала ответов, смотреть в глаза людям, которые верили в неё и её будущее, которое просто исчезло сейчас... как когда-то у Симы, когда она смотрела на поток машин. Это будущее так и не вернулось к Симе, но она училась жить одним днём.
Всё, что сказал зашедший папа:
- Ничего, ничего, доченька... ничего, всё бывает в жизни.
От него пахло алкоголем.
Через пару дней Ося, которого она представила все-таки родителям как «своего парня», говорил о чём-то с ними, пока Сима судорожно дописывала работу по литературе, которую нужно сдать, как только она выйдет после болезни.
- Мне устроили допрос с пристрастием, - всё, что сказал потом Ося, - и, кажется, я его прошёл.
Сима ждала, что отношение родителей изменится, но всё оставалось по-прежнему.
Как будто она не огорошила маму новостью, а папа не ходил по дому сам не свой всю ночь.
Заслуга ли это родительской выдержки или разговора Оси - она не знала.
Она склонила голову над книгой, сидя за столом в комнате Оси, свет от настольной лампы падал на лицо, оттеняя вновь появившийся румянец и пухлые щёчки. На свету её кожа казалось почти прозрачной, а волосы словно искрились. Они снова немного отрасли, она путала пальцы в своих кудрях, явно уйдя в чтение, в воображаемый мир героев.
Ося не спал уже какое-то время, придя с работы, он просто вырубился после дежурства и даже не слышал, как зашла девушка... и теперь одним глазом наблюдал, как, читая, она поочерёдно подкладывала руку под щеку, ей явно было неудобно, но она не стала ложиться рядом, чтобы дать поспать парню. Сводила брови и недовольно дёргала ногой, иногда чесала у коленки или проводила быстро рукой по бедру.
В последнее время он не видел на ней джинсов или худи, она всегда немного подкрашивалась и делала укладку. К концу дня непослушные локоны брали верх, но он явственно чувствовал запах лака для волос. Она стала выглядеть немного старше. Немного сдержанней и многим более соблазнительной.
Наконец хаотичное движение рук отвлекло взгляд парня от тонкого профиля.
- Что ты дёргаешься? Привет.
- Я? Привет, я не дёргаюсь.
- Ты почесала под коленкой уже раз пятнадцать... что у тебя там?
- Ничего... тебе показалось.
- Мне не показалось, - он вопросительно смотрел на девушку, которая отчего-то порозовела. - Сиииима, комон, - он привстал, как бы уступая спальное место, - иди сюда.
Она подошла, вздохнув, присела.