Только зря баранов Чума-пазу воины резали впустую 'Шкай, оцю шкай' кричали храбрецы
Завтра московский воевода в Раве-большой реке непорубленных перетопит завтра казанский мурза выплывших копытами будет топтать
Но мы, те из эрзи, что выжили никогда не расскажем нашим детям правды да, мы из мокши, что уцелели, дома о том, как было, промолчим
Пусть не радуются русские: панк Тюштян с лучшими из эрзи пробился на Теплое море пусть не кичатся татары: Тюштян-владыка самых храбрых из мокши на Теплое море увел.
По одной из легенд, последний мордовский панк (князь) Тюштян, раздвинув воды Рава (Волги), увел всех истинных мордвинов на Теплое море.
Эпиграф взят из эрзянской песни о Тюштяне:
Когда переправились они через море На свое место море стало.
Чама-паз - верховных бог эрзян. Возглас воинов: 'Боже! великий Боже' помокшански.
ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ
А поскольку автомобильный шум на мокром от дождя светящемся проспекте естественней чем ветра свист на острие пики к правой ноге у стремени прижатой
И поскольку не более чем любопытно что кто-то с кем-то первым преломил копье в какой-то точке полулесной полустепной равнины мордовской ли славянской половецкой которую мы называем Россией довольно неточно и кажется сомнительно
То и почти непредставим вой женщины отчасти конечно ритуальный до восхода солнечного до лунного исчезновенья на ветру и даже может быть на городской стене
Ведь раны кровавые на телах жестоких утерты
* * *
Ты мне сегодня дозволил быть виночерпием на пиршестве Своем осеннем
О сколько этих кленовых ссохшихся ладоней к Тебе тянулось царапая асфальт
Ты утешал их ветром но стоны не смолкали словно это растоптанные черновики стихов
Еще так может предупредить о смерти затаившейся язык
которому умолкнуть завтра
НЕРЕШИТЕЛЬНОСТЬ. СОН (НАКАНУНЕ ВСТРЕЧИ С ПОЭТОМ)
Г. Н. Айги
и все же я возвращусь туда откуда не уходил
(вычеркиваем сразу: мать в сапогах с отрезанными голенищами в платке рогатом)
и звук отрою
я звук родной отрою из-под снега
(собственно как только справлюсь с надеждой улыбчивой)
и зимою в дубовой роще буду читать стихи на языке древесном
(и горлом кровь от перенапряженья)
снегу на его наречье
ПЕЛЕНА (1988-1989)
* * *
Под Рождество в этом году падает дождь
скользкие черные льдины
редко так падает каплями и в каждой напоминание об этом больном неслучайном
как назвать его?
обломками сердца иголками совести семенами проросшими где-то и ставшими чудом?
пугающим ночью кричащим?
невеселой капелью на ресницах почему-то все время сухих?
ПСКОВ
и в артерии выброшенный ток русской крови теплеет не он ли тот воздух принес омовение
(Батори Иштван - легат католичества перед твердыней схизматов и этот - другой - растерянный венценосец в железнодорожном составе)
не он ли (тот ток) оросил нависший над этой рекою лица наши иначе окрасивший (не берусь передать его цвет) небосвод
но могут быть верно угаданы руки что вражду отвели
о как далеко этим током ты выброшен город подозрительных звонниц двух отречений истец
НАБРОСОК АВТОБИОГРАФИИ
в комендантский час искусанные пальцы барабанили по клавишам милого Моцарта
М.-Л. Кашниц
На исходе советской эпохи слышишь смолкла возня смертоносная угрюмых владык но что это более властное нас пеленает в серый свой плащ
Да я не видел этих искусанных пальцев лагерные гнойные раны в детстве моем уже заросли так кого ж обвинить мне в том что кисти безвольно поникли и нет сил разучить на втиснутом в бетонные стены пианино 'Красный Октябрь' эту мелодию
Ливешь ливень поит теперь эти нивы эти забурьяневшие пространства нашей послеколхозной земли
И ВОТ ВЕСЬ МИР - МОСКВА (РЕПЛИКА)
Когда Народ глагол
который значит нет
Айги
И вот весь мир - Москва где августовский свет (храни Господь собор незавершенных лиц)
Здесь август как ковчег среди Твоих дождей (но если это так то отчего же дрожь?)
Храни Господь Свой мир в кругу бульварном там где возложен венок из высохших ветвей
АВТОМОБИЛЬНЫЕ ТЕРЦИНЫ
nigrorumque memor - ignium
Horatius. Carm. IV. 12. 26.
и опять эта осень и в инее мертвые травы и рассвет к полудню все ближе
нагадай мне (кто это 'ты'?) которая станет последней
нелегко вероятно
- навсегда уходить в это серое небо
-
ты знаешь в середине пути размеры стихов все равнее все равномерней дыханье каденции глуше
так давай остановимся протри запотевшие стекла
-
и насскажи что-нибудь (смотри как пылает вон тот фантастический куст) не дай мне уснуть
* * *
и как случайное перемещение тебе вдруг невиданный (хотя ты столько раз бывал здесь) простор открыт
так обертоны голоса случайные
и хочется сказать себе любое а вымолвишь надежда
и покачнутся в глазах закрытых благоухающие липовые парки родины и отечества поемные луга и в воздухе сыром крестьянский разговор разносится
это пока слова сложились и нескованно стоят стихи: произнеси их
ПАСХА. КУРЕМЯЭ
монастырь ложно-русский словно в осаде подснежников у подножья стволов в лесу оккупированном
как назвать мне прорыв этот (да и прорыв ли) не лукавя душой не кривя
- *
ведь не навернулась слеза ни на одном повороте шоссе с росшими веками оградами
из выкорчеванных валунов
и не заклокотала привычно гневная, при переезде границы финнофилия
и родник чудотворный пощечиною горящей обиды не остудил
- *
но что же тогда этот (впервые) рассвет этот ковш у святого колодца эти тучи дождь источающие на обратной до спазмы сердечной такой нежеланной дороги
и под колокольный с вещами в набитый автобус - *
О Восточе Востоков
ЗВЕЗДЫ УЖЕ ДАЛЕКО ПРОДВИНУЛИСЬ (1989-1994)
* * *
вспоминай этот день засыпая и во сне удаляясь
в середине а может и позже болью знобящего срока