Без наказанья. Мне ж оливки,
Мне лишь цикорий, да мальвы - пища.
Так дай прожить мне тем, что имею я,
О сын Латоны! Дай мне, молю тебя,
Здоровья и с рассудком здравым
20 Светлую старость в союзе с лирой.
Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского
32
Лира! Нас зовут. Коль в тени мы пели
В час досуга песнь, что прожить достойна
Год иль больше лет, - то сложи теперь мне
Римскую песню.
Первым внял тебе гражданин лесбосский;
Был хотя свиреп на войне он, все же
Меж боев, корабль после бурь причалив
К берегу сырому,
Вакха, Муз он пел и Венеру с сыном,
10 Чт_о_ повсюду с ней неразлучен, Лика
Черных блеск очей воспевал, красавца,
Черные кудри.
Феба слава ты, на пирах Юпитер
Рад тебе внимать, от трудов ты сладкий
Отдых всем даешь, я к тебе взываю
Благоговейно!
Пер. Н. С. Гинцбурга
33
Альбий, ты не тужи, в сердце злопамятно
Грех Гликеры нося, в грустных элегиях
Не пеняй, что она младшего возрастом
Предпочла тебе ветрено.
Ликорида, чей лоб сужен изысканно
К Киру страстью горит; Кир же Фолоею
Увлечен; но скорей, впрямь сочетаются,
Козы с волчьим отродием,
Чем Фолоя впадет в любодеяние.
10 Так Венере самой, видно, уж нравится,
Зло шутя, сопрягать тех, что не сходствуют
Ни душою ни внешностью.
Вот и мне довелось быть, когда лучшая
Улыбалась любовь, скованным с Мирталой,
Что бурливей была моря вдоль выступов
И изгибов Калабрии.
Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского
34
Богов поклонник редкий и ветренный,
Хотя безумной мудрости следуя,
Блуждаю, ныне вспять направить
Я принужден свой челнок и прежних
Путей держаться. Ибо Диеспитер,
Обычно тучи молнией режущий,
По небу чистому внезапно
Коней промчал с грохотаньем тяжким,
Что потрясает землю недвижную
10 И зыби рек, и Стикс, и ужасные
Врата Тенара, и Атланта
Крайний предел. Только бог сей властен
Высоким сделать низкое, славного
Низринуть сразу, выявив скрытое:
Судьба венец с тебя срывает,
Чтобы, ликуя, венчать другого.
Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского
35
Богиня! Ты, что царствуешь в Антии!
Ты властна смертных с низшей ступени ввысь
Вознесть, и гордые триумфы
В плач обратить похоронный можешь.
К тебе взывает, слезной мольбой томя,
Крестьянин бедный; вод госпожу, тебя
Зовет и тот, кто кораблями
Бурное море дразнить дерзает.
И дак свирепый, скифы, бродя в степях,
10 Тебя страшатся. Грады, народы все,
Суровый Лаций, властелинов
Матери, грозный тиран в порфире
Трепещут, как бы дерзкой стопою ты
Их власть не свергла; как бы толпа, сойдясь,
"К оружью!" не звала, "к оружью!"
Медлящих граждан, чтоб власть низвергнуть.
И Неизбежность ходит с тобой везде,
В руке железной гвозди всегда неся,
Свинец расплавленный и клинья,
20 Скобы кривые - для глыб скрепленья.
Тебя Надежда, редкая Верность чтит,
Но, в белой ткани, вслед за тобой нейдет
В тот час, как в гневе ты оставишь
Взысканных домы, облекшись в траур.
Но, руша верность, с блудной женою чернь
Отходит прочь; и все разбегутся врозь
Друзья, допив вино с осадком:
Друга ярмо разделять не склонны.
Храни ж, богиня, Цезаря! - В бриттов край
30 Пойдет он дальний; юношей свежий рой
Храни, чтоб рос он, страх внушая
Красному морю, всему Востоку.
Увы! Нам стыдно ран и убийств своих
Граждан! Жестокий род, от каких мы дел
Ушли? Чего не запятнали
Мы, нечестивцы? Чего руками,
Богов страшася, юность не тронула?
Дала пощаду чьим алтарям?.. О пусть
Ты вновь мечи перековала б
40 Против арабов и скифов диких!
Пер. Н. С. Гинцбурга
36
Фимиамом и струнами
И закланьем тельца, жертвою должною,
Ублажим мы богов за то,
Что Нумиду они к нам из Испании
Невредимым доставили.
Всех лобзая друзей, больше чем Ламия
Никого не лобзает он,
Помня, что при одном дядьке взросли они,
Вместе в тогу оделися.
10 Ныне белой чертой день сей отметим мы!
Пусть амфоры чредой идут,
Пляшут ноги пускай, словно у салиев.
Пусть в фракийском питье наш Басе
Дамалиде не сдаст, жадной до выпивки;
Пир украсят пусть груды роз,
Плющ живучий и с ним лилия бледная.
Все стремить взоры томные
К Дамалиде начнут, но Дамалида лишь
К полюбовнику новому
20 Будет жаться тесней, чем неотвязный плющ.
Пер. Г. Ф. Церетели
37
Нам пить пора, пора нам свободною
Стопою в землю бить, сотрапезники,
Пора для пышных яств салийских
Ложа богов разубрать богаче.
Грехом доселе было цекубское
Из погребов нам черпать, из дедовских,
Пока царица Капитолий
Мнила в безумье своем разрушить,
Грозя с толпой уродливых евнухов
10 Державе нашей смертью позорною.
Не зная для надежд предела,
Счастьем она опьянялась сладким.
Но спал задор, - всего лишь один корабль
Ушел огня, и ум, затуманенный
Вином у ней мареотийским,
В ужас неложный повергнул Цезарь,
За ней, бегущей вспять от Италии,
Гонясь на веслах... Как за голубкою
Несется коршун, иль за зайцем
20 Ловчий проворный по ниве снежной,
Так мчался Цезарь вслед за чудовищем,
Чтоб цепь накинуть. Но, хоть и женщина,
Меча она не убоялась,
Чуждых краев не искала с флотом,
Нет, умереть желая царицею,
На павший дом взглянула с улыбкою
И злобных змей к груди прижала,
Чтобы всем телом впитать отраву:
Она решилась твердо на смерть идти
30 Из страха, что царицей развенчанной
Ее позорно для триумфа
Гордого вражья умчит либурна.
Пер. Г. Ф. Церетели
38
Персов роскошь мне ненавистна, мальчик,
Не люблю венков, заплетенных лыком.
Перестань отыскивать, где осталась
Поздняя роза.
Мирт простой ни с чем не сплетай прилежно,
Я прошу. Тебе он идет, прислужник,
Также мне пристал он, когда под сенью
Пью виноградной.
Пер. С. В. Шервинского
КНИГА ВТОРАЯ
1
Времен Метелла распри гражданские,
Причина войн, их ход, преступления,
Игра судьбы, вождей союзы,
Страшные гражданам, и оружье,
Неотомщенной кровью залитое,
Об этом ныне с полной отвагою
Ты пишешь, по огню ступая,
Что под золою обманно тлеет.
Пусть не надолго мрачной трагедии
10 Примолкнет Муза, - лишь обработаешь
Дела людей, займись вновь делом
Важным, надевши котурн Кекропа,
О Поллион, ты - щит обвиняемых,
При совещаньи - помощь для курии,
Тебя триумфом далматинским
Увековечил венок лавровый...
Слух оглушен рогов грозным ропотом,
Уже я слышу труб рокотание,
Уже доспехов блеск пугает
20 Всадников строй и коней ретивых.
Уже я слышу глас ободряющий
Вождей, покрытых пылью почетною,
И весть, что мир склонился долу,
Кроме упорной души Катона.
Кто из богов с Юноной был афрам друг
И, не отметив, в бессильи покинул их,
Тот победителей потомство
Ныне Югурте приносит в жертву.
Какое поле, кровью латинскою
30 Насытясь, нам не кажет могилами
Безбожность битв и гром паденья
Царства Гесперии, слышный персам?
Какой поток, пучина - не ведают
О мрачной брани? Море Давнийское
Разня какая не багрила?
Где не лилась наша кровь ручьями?