— По какому поводу вы тут орете? Громкий звук, как вы знаете, мешает правильному пищеварению. Или вы хотите чтобы я заболел от неправильного пищеварения?
Правильно подмечено. Хоть кто-то со мной солидарен. Я был готов его расцеловать. Но как-то неудобно для воспитанного кота.
— Да вот, — Фрейзер повторно ткнул пальцем в экран. Никак не могу связаться с Боссом. А связаться надо. И выяснить, что нам делать? Куда и кому давать груз? Сколько, черт побери, нам тут болтаться? И вообще, кто-нибудь может мне на пальцах объяснить ("на лапах" — автоматически поправил я), что мы, собственно, везем?
Какой-то недоразвитый компьютер, который Петрович уже неделю не может запустить, или "непонятно что с непонятными функциями"? И вообще, кто бы мне объяснил, почему мы движемся короткими импульсами, а не на полном ходу?
Сразу понятно, что капитан раздражен. В спокойном состоянии он такие длинные фразы не произносит.
— Ой! — ответил ему сэр Чарльз, потому что сзади на него налетел Петрович, произносящий фразу "Я вам сейчас всё объясню!".
Петрович, если он проникнулся какой-то идеей, при своих передвижениях временами упорно не замечает препятствий на пути. Хотя, странное дело, он умудрялся при этом никогда не наступать мне на хвост.
— Знаете, капитан, я решил развинтить тот компьютер, что мы везем, и посмотреть, почему он не хочет нормально работать. И знаете, что я обнаружил у него внутри? А вот что, — он протянул капитану какую-то компьютерную плату.
— Это что? — поинтересовался Фрейзер.
— Процессор с DXH-кристаллом.
— Да объясни ты мне по-человечески. Я в твоих компьютерных прибамбасах мало чего понимаю.
— Ну, — Петрович почесал у себя за ухом. Ой, они это место как-то по другому называют. Никак не вспомнить…
— Ну, DXH-кристалл — это новейшая технология в изготовлении компьютеров. Используются какие-то пайсерианские секретные технологии. Скорострельность жуткая. Фактически, мы имеем суперкомпьютер, причем на одной плате.
— Ну и что? — Фрейзер почему-то не казался удивленным. А вот я не все понял, но заинтересовался.
— А то, что тот гроб, который нам подсунули как компьютер, набит этими платами. Их там 23 штуки. А все остальные потрохи засунуты кое-как. Я удивляюсь, как там ничего не выгорело. Да посмотрите сами…
Фрейзер минуту о чем-то поразмышлял, сосредоточенно рассматривая монитор. Интересно, что сейчас выберет капитан? Ага, выбрал:
— Ладно, пошли смотреть этот чудо-агрегат.
И мы отправились гуськом: впереди Петрович, потом Фрейзер, а затем сэр Чарльз. А я? Я пристроился в тени сэра Чарльза.
Да, зрелище было еще то. Представьте себе шкаф, у которого снят корпус, внутри непонятная мешанина из плат и прочей электроники, а во все стороны торчат провода. Ну, и для полного фейерверка — огоньки, вспыхивающие то там, то сям в этом хаосе.
— Вот они стоят, — Петрович ткнул пальцем внутрь этого "агрегата". — Идиоты, понавтыкали все в кучу, везде конфликты, где уж тут ему работать…
Сэр Чарльз, а за ним и Фрейзер, подошли поближе, явно заинтересовавшись этой экзотикой.
Я тоже подошел посмотреть поближе. Интересно ведь. Занятно, как покосился на меня капитан. Он думает, что я умею ходить через стенки.
Ну, через стенки я не хожу, хотя… хотя — об этом в следующий раз.
Глава 3. Разборки
… в которой рассказывается назначение кварковой пушки, и откуда она взялась на борту.
Рассказать, как я "хожу" через стены и переборки?
Сэр Чарльз говорил, как это называется по научному. Сейчас вспомню… А! Экстемпоральное туннелирование. Ничего удивительного в этом нет, нечто подобное делают звездолеты во время гиперпрыжка. Гиперпрыжок можно делать и без специальных устройств, но нужно очень сильно тренироваться. А я, сами понимаете, не такой кот, чтобы посвятить этому свою жизнь.
Поэтому все получается гораздо проще.
Дело в том, что на моей родной планете Игс климат достаточно суровый. Летая на "Чайке", я повидал другие планеты, поэтому знаю, о чем говорю. Так вот, раз климат суровый, то существует конкуренция за "место под солнцем". Конкуренция — в смысле кто кого съест.
Эволюция — штука достаточно интересная. Мы, коты, несколько недовольные такой ситуацией, выработали в себе искусство оставаться незаметными, а на крайний случай — слегка затуманивать мозги. Вырастая, каждый кот постепенно начинает применять это искусство чисто автоматически, даже если в нем нет надобности.