Дверь налево.
Два замка.
На пороге уже крутился Хвост – серое плюшевое тело шести с половинной килограмм концентрированного кошачьего обаяния. Ромка поставил сумку, разулся – и тут же взял кота в оборот. За секунду заставил паршивца растянуться на ковре и старательно мурчать. Мила же как зачарованная наблюдала за тем, как ловко его пальцы чешут кота за ухом.
- Ну вот, располагайся. Пошли, проведу тебе экскурсию.
Она давно решила, что отдаст гостю свою кровать в спальне, а сама будет спать на диване. Того требовало гостеприимство. Правда, что-то подсказывало, что он по-мужски откажется выгонять девушку с ее собственной постели.
- Ты будешь спать здесь, - она указала на двуспальную кровать. Комнатушка, конечно, маленькая, зато собственное жилье, а это дорогого стоит. – Я освободила две полки в шкафу, и еще в ванной целая полка в твоем распоряжении.
- Я? – переспросил он.
- Постельное белье я поменяла, - она не придумала ничего лучше, чем проигнорировать этот недвусмысленный намек. – Располагайся, я приготовлю обед. Проголодался?
Ромка как-то странно посмотрел на нее, утвердительно кивнул.
- Не против, если я в душ?
- Дом в твоем распоряжении.
И Мила совершила позорный побег на кухню.
Она слышала, как тихонько хлопнула дверь в ванной. Девушка стояла возле кухонного стола и пыталась сосредоточиться: надо достать из холодильника креветки, отварить их, потом… Нет, креветки лежал в сумке. Да и не нужны они сейчас. Креветки и вино – на вечер, на праздничный ужин при свечах. Ей так хотелось романтики, она так много раз фантазировала, как они будут сидеть за столом при свечах и тихонько беседовать. Даже музыку специально подобрала под этот момент.
И все шло почти по плану, вот только голова наотрез отказывается думать рационально. Девушка все же достала из холодильника приготовленный обед: отбивные, два салата с овощами, рыбную запеканку.
За стеной зашумела вода.
В голове тут же взорвался каскад образов, один ярче другого. Вот он стоит, подставив лицо и голову под горячие струи. Вот он отбрасывает на спину намокшие волосы. Вот начинает намыливаться – плечи, грудь, спина, ниже, ниже… Девушка чувствовала, как краснеет. Внизу живота предательски тянуло. Создавалось ощущение, будто тело начало жить собственной жизнью, собственными желаниями, не подконтрольными мозгу. И ведь не сказать, что это неприятно, скорее, доставляет массу неудобств. Таких как мокрые трусики, к примеру.
Ох, она же хотела переодеться. Сейчас самое время. Или уже поздно? Если он выйдет и застанет ее без штанов? Подумает, черт знает что.
Так – обед.
Мила шагнула в сторону, чтобы достать в шкафу пару тарелок, подняла руку и краем глаза заметила движение. Обернуться уже не успела. Ромка стоял за ней – как только прокрался? Его руки обняли ее за талию.
«Он же совсем мокрый».
- Я сейчас, приготовлю, - прошептала девушка.
- Не торопись.
Он развернул ее к себе, прижал к столешнице.
«О, Боже, голый…»
Одно только полотенце на бедрах.
Сердце гулко колотилось в груди.
- Ой, ты вся мокрая, - будто извиняясь, проговорил Ромка.
- Да.
«Интересно, что он имеет в виду? Мокрый сарафан или трусики? Нет, про трусики он не может знать. Или может?»
Его ладони снизу обхватили ее грудь. Мила глубоко вздохнула и даже приподнялась на носочках.
- Я хочу тебя, - сказал Ромка. – Очень сильно.
- Я… я не знаю. Давай подождем. – Собственный голос предательски дрожал, норовя сорваться не то на стон, не то на всхлип. – До вечера. Будет праздничный ужин.
Его большие пальцы легли на ее соски, начали медленно вращаться вдоль ореолов.
Мила задрожала всем телом, уперлась руками ему в грудь, желая оттолкнуть, но он не двигался, продолжая мучить ее. А потом сделал того хуже: губами припал к одному соску. И не спасла ни тонкая ткань сарафана, ни более плотная лифа. От его губ по телу прокатилась волна удовольствия.
«Черт, как же приятно!»
Новая волна обожгла ее, заставила стонать уже в открытую, когда Ромка чуть прикусил ее зубами.