Снаряды больше на наблюдательный пункт не залетали. По-видимому, они просто оторвались от группы, накрывшей стог сена в двухстах метрах левее. «Что там могло привлечь фашистов?» — недоумевал Ковтунов. И вдруг вспомнил: «Да ведь там Троицкий устроил ложный наблюдательный пункт! Значит-таки, клюнуло». Он обернулся, чтобы сообщить об этом Троицкому, но в уши ему резко ударил близкий лающий звук выстрела, за ним другой. Ковтунов снова резко повернул голову и увидел на переднем крае два вражеских орудия. Они даже не были замаскированы и вели беглый огонь прямой наводкой по пулеметным точкам Дестичана.
— Вот черт! Опять опоздал! — с досадой выругался Ковтунов и лихорадочно стал отдавать команды.
Пристрелочный снаряд разорвался с большим перелетом. Ковтунов сделал доворот. Еще снаряд. Можно переходить на беглый. Ожидая очереди, Ковтунов заметил, что немцы выкатывают еще одно орудие, а их пехота снова идет в атаку.
Все остальное произошло очень быстро. Когда дым разрывов рассеялся, Ковтунов увидел, что одно орудие с оторванным колесом лежит почти совсем на боку, другое уперлось стволом в землю. Третье солдаты только что подтащили и теперь торопливо устанавливали, чтобы открыть огонь.
Удивляясь тому, как точно удалось накрыть вражеское орудие, Ковтунов снова подал команду, и вновь в воздухе послышался клекот снарядов. Теперь он был уже почти уверен в том, что правильно определил поправку, необходимую для попадания. И действительно, разрывы легли у орудия и заставили его замолчать.
Между тем и подразделения подполковника Дестичана во второй раз успешно отбили атаку пехоты. Снова наступило затишье. Только откуда-то издалека одна вражеская батарея продолжала вести методический огонь, но он был не прицельным и особого вреда не причинял.
— Что это вы на меня так смотрите? — спросил Ковтунов у Троицкого.
— Эх и здорово же вы их, товарищ лейтенант! Каждый выстрел в цель… Я уж теперь думаю, может, не в институт мне идти, а в артиллерийское училище…
— Ну уж и здорово, — краснея от смущения, возразил Ковтунов. — Я, честно признаться, сперва даже растерялся… Ну а потом… А насчет училища — что ж, дело неплохое, одобряю, если вы серьезно… Однако как у нас с обедом? Что-то я сегодня проголодался…
В этот день гитлеровцы атак больше не возобновляли, и, когда сгустились сумерки, Ковтунов, оставив за себя командира взвода управления, спустился вниз. Но отдохнуть ему не удалось. Вскоре был получен приказ об отходе. Руководя свертыванием боевых порядков батарей, Ковтунов недоумевал. «Кажется, и всыпали фашистам как полагается, а вот — отступаем. Что же это? Конечно, в верхах виднее, — пытался он утешить себя, — может, надо выровнять линию фронта? Вероятно, обошли нас справа или слева. Но до каких же пор?»
Невеселые думы мешали сосредоточиться, он даже забыл о двух орудиях под командованием лейтенанта Васильева. Они по распоряжению штаба, должны были следовать с его батареей. Правда, Васильев сам привел их и доложил как полагается, но тем более это было неприятно.
«Почему отступаем?» — этот немой вопрос Ковтунов читал на лицах подчиненных и, не зная, что на него ответить, отворачивался, стараясь не встречаться с ними взглядом. Все работали быстро и споро, но в полном молчании. Не слышно было вчерашних смеха и шуток.
К утру колонна выбралась на дорогу и начала медленное, с частыми остановками движение назад, к станции, на которой недавно разгружалась дивизия. Бросив поводья, положив обе руки на луку, Ковтунов рядом с Троицким молча ехал по обочине и вспоминал свой разговор с ним. О чем он говорил? О том, что не знает, когда кончится война? Да, это так, не знает, хотя ему и хотелось сказать что-нибудь более определенное, показать свою осведомленность.
Ковтунов теперь искренне хотел, чтобы война окончилась поскорее. А между тем еще совсем недавно разве не волновала его возможность отличиться? Да и разве в училище не готовили его к войне? Так в чем же дело, почему сейчас все идет не так, как думалось? Не потому ли, что курсантов военного училища плохо подготовили к трудностям и опасностям, для преодоления которых необходимы и мужество, и сила воли, и закалка?
Ковтунову вспомнились военные фильмы, которые довелось смотреть еще в мирное время. Победа в них достигалась легко и просто. Летят тысячи самолетов, стреляет артиллерия. Войска идут в бой, как на парад, стройными рядами, в новеньком, с иголочки, обмундировании, с ранцами за плечами. Почти никаких потерь, никаких трудностей. Проходит неделя, две — и война победоносно закончена.