Предусмотрительно, но недостаточно. Как только он подошёл достаточно близко я развернулся и заехал ему в лоб. К настолько наглому поступку он готов не был и полетел на пол. Подскочив, я вытащил из кармана пистолет неизвестной мне модели и связал ему руки. Помедлив секунду, завязал и рот. Чтобы не шумел когда очнется.
Дверь запер на щеколду и зашторил окна. Надеюсь ломиться никто не будет. Ключ искать нет ни времени не желания. А так человек дернет и пойдет мимо, решив зайти потом. Теперь владелец, ну или продавец. Не знаю, но все эти дни в лавку заходил именно он. Он же ее и закрывал вечером. Это стало одним из решающих факторов. Ну и укрощения здесь не такие дорогие, значит и меры предосторожности поменьше. А в кассе то не густо. Где-то наверняка должен быть тайник. Хм. Для надежности связал французу еще и ноги. Пошарив по лавке и собрал все ценное в мешок. Сложенный мешок вещ крайне удобная, места запазухой мало занимает.
Прикинул вел мешка. Килограмм десять, неплохо. Но пока это только товар. Куда этот гад деньги спрятал. Эй мужик! Подошёл и схватив за воротник встряхнул. Не хочет в сознание возвращаться. Ну не убил же я его. На всякий случай проверил пульс. Живой. Только я то его ждать не буду. А если он до утра так пролежит.
Обошёл лавку еще раз. Все что было найдено. Может где-то и сейф есть куда на ночь он товар прячет. Нет времени искать, да и нет у меня опята вскрытия замков. Ну извиняй мужик, но мое лицо ты видел. Выглянул в окно, никого. Отволок француза в подсобку и взял в руки найденный здесь тяжёлый медный подсвечник. Как бы противно не было такое делать, но увы.
Возвращался в дурном настроении. Одно дело из пистолета и совсем другое вот так. Даже тошно как-то. Но что делать, таков мой выбор. Так еще и двое идиотов хотели меня ограбить, ну земля им пухом.
Утром прихватив с собой несколько укрощений, пошел к ростовщику в другом районе города. Полчаса пути и я на месте. Небольшая часовая лавка. Если не знать и пройдешь мимо. Краем уха в одну из прогулок по городу услышал о ней. Если верить услышанному, то купить и продать тут можно почти что угодно. Буду проверять.
— Чем могу помочь молодой человек. — Стоило мне только зайти внутрь, как дверной колокольчик сообщил о моем появлении. Тут же и появился невысокий пожилой еврей. Кто бы сомневался?
— Вы знаете английский? — Спросил я на более знакомом мне языке лайми. Вдруг не придётся с французским мучиться. Ну и на англичан тень кину. Пусть на них в случае чего думают.
— А как же! — Произнес он неплохом английском. — Конечно старый Мойша его знает.
— Замечательно! Пройдемте к прилавку. — Указываю рукой вглубь лавки.
— Молодой человек, я с вас удивляюсь! Кто тут продавец вы или я? Вы мне еще часы продайте. — Беззлобно проворчав он занял место за прилавком.
— А вот и продам! Только не часы, а вот. — Я достал из кармана золотое ожерелье и положил его на прилавок — Тысяча франков.
— Сколько! — Воскликнул он. — Да ему цена сотня. И только из уважения к вам сто пятьдесят.
— Вы посмотрите сколько здесь золота. — Я взвесил ожерелье в руке. — Да тут метала только сотни на две. И только из уважения к вам восемьсот франков.
— Молодой человек! Вы делаете мне больно, а вы знаете как дороги сейчас лекарства. А я старый больной еврей. Двести франков отличная цена.
— Семьсот войдите в положение. Спасите отца французского коммунизма.
— А триста франков не спасут отца французского коммунизма? И не из той ли лавки…
— Не из той, пятьсот пятьдесят! — И убираю руку в карман.
— Хорошо, пятьсот! И только из уважения к отцу французского коммунизма.
— Замечательно. — Отдаю ожерелье, и забираю деньги. Неплохо, да и часовщик не очень то расстроен, хоть и старается это показать. Достою из кармана оставшиеся безделушки и ложу на прилавок. Ухмыльнувшись спрашиваю. — Поторгуемся или старый больной еврей сразу даст хорошую цену.
— Я удивляюсь с вас все больше и больше! Если это все и вы больше не будете мучить мое больное сердце, то еще пятьсот.
— Побойтесь Бога, тысяча!
— На вот на церковь и оставлю, шестьсот.
— На церковь? Девятьсот!
— Какой неугомонный молодой человек. Шестьсот пятьдесят.
— Восемьсот и возможно я загляну к вас еще.
— Вы собираетесь приходить и мучить меня снова! Семьсот и ни франком больше!
— А черт с вами, раз бога не боитесь. — Махнул я рукой. Спор начал меня утомлять, а денег я выручил больше, чем планировал. Если все пройдет гладко и за мной не будут следить, приду завтра со списком.