— О господи! Ты же могла выстрелить в себя! — испуганно воскликнула мать.
— Конечно, могла бы! Но получилось для меня удачно. Револьверчик маленький, но в тишине грохнуло так, что кони с испугу понесли. Митрофана выстрелом отбросило к передку подводы. Он упал навзничь и не шевелился. Я схватила свой вещевой мешок, сапоги и выпрыгнула из телеги…
Перекувыркнувшись пару раз, она оказалась на свободе. Лошади умчались в ночь, а Зина осталась посреди дороги. Неподалеку светились огоньки. Сначала подумала, волки. Приготовила оружие. Но огоньки не двигались, послышался отдаленный собачий лай.
Шла она к огонькам долго, но они не приближались, а уходили куда-то в сторону. Стала уставать. Было холодно, но Зина боялась останавливаться, чтобы не замерзнуть. Подмораживало довольно ощутимо.
Вскоре уже и огней не стало видно, и собак не слышно. Револьвер вновь спрятала на прежнее место, за пазуху, чтобы он не застыл на холоде. Ей постоянно мерещились волки. Вдруг Зину осветили фары автомобиля. Военный ЗИС-5 с металлическими бочками в кузове остановился рядом. Вот тут-то ее словно жаром охватило. Вспомнила, что у нее нет документов. К тому же револьвер за пазухой. Настоящая шпионка, только что ранившая или убившая человека! Но в валенках и фуфайке она, видимо, смахивала на пожилую женщину из местных жителей. Документов у нее не спросили.
— Куда путь держим, бабуля? — крикнул шофер из кабины, не опуская стекла.
— В Котово.
— Так Котово позади осталось, — уже настороженно откликнулся тот же голос.
— Из Котово, из Котово, — поправилась она с усмешкой, стараясь с шуткой выйти из затруднительного положения, недоумевая при этом, как это она сумела проскочить Котово, дорога-то идет через поселок.
— Куда теперь?
— В Даниловку, — вспомнила Зина название станицы.
— Чего же так поздно? — сочувственно спросил шофер.
— Мать прихворнула. Нади идти, а попутного транспорта никакого, вот и бреду. К утру дойду, — ответила она, стараясь придать голосу печальную нотку.
— Полезай в кузов. В кабине нет места, а ты в валенках, да еще телогрейка поверх пальто. Не замерзнешь.
Шинель Зины в потемках была принята за пальто. Приглашать еще раз ее не пришлось, и она буквально взлетела в кузов вместе с вещевым мешком. Место возле кабины — ящик из-под снарядов — нащупала в темноте, когда ЗИС-5 резво катил по грейдеру. Тяжелые бочки рядом непрерывно дергались. Катались по сухому дну кузова, от них несло бензином. Спокойно сидеть не пришлось ни секунды: того и глади задавят. Но потом дорога пошла ровнее, Зина задумалась и не слышала, как автомашина миновала мост через Медведицу. Очнулась от того, что потянуло дымком кизяков из труб домов, стоявших вдоль дороги. Постучала ладонью по крыше кабины и спрыгнула, едва машина остановилась. Одернула задравшиеся юбку и шинель, сказала неведомо кому «спасибо» и сразу свернула в боковую улочку, не имея представления, куда идти. ЗИС-5 обиженно фыркнул и скрылся за поворотом. Зина облегченно вздохнула, стараясь не расплакаться. В военкомат идти нельзя, в милицию тоже, оставаться на одном месте бессмысленно да и опасно, сразу вызовешь подозрение. А тут еще собаки. Сначала одна, потом другая, и вот уже стая. Явной агрессивности не проявляют, а сидят поодаль и выжидают, авось чем-либо поделится. Извлекла она на всякий случай револьвер, откинула спусковую скобу. Почуяли собаки опасность, начали не спеша расходиться.
Едва заметно занималась заря.
Робко постучалась в ближнюю хату. К жилью вела расчищенная дорожка, ограда из жердей, калитки нет, крыльцо всего в две ступеньки. Прислонилась к входной двери, собираясь с мыслями, что сказать.
Не открывали долго, но она чувствовала: за дверью кто-то стоит. Рассматривали в щелку, наверное, гадали, кто это. В такую рань гости не приходят, а недоброго человека кому охота впускать в свой дом!
Наконец громыхнула деревянная задвижка, дверь приоткрылась, в проеме показался сутулый дед с кочергой наперевес в огромных ручищах, в полушубке, застегнутом на нижнюю пуговицу, сапогах, лохматой шапке. Походил он на первобытного пращура из школьного учебника, стоило лишь заменить кочергу на дубину.
— Здравствуй, дедушка, — сказала Зина как можно приветливее и улыбнулась ему.
Дед хмурил заспанные глаза.