— Не об этом ли тот актер всем рассказывал? — спросил лысый собеседника.
— Я, во всяком случае, так думаю.
— Не уверен, что шляпа-федора и плащ подходят такому коротышке. Он похож на ребенка, который изображает Зорро.
Эти явно за столик номер два, подумал Марио, выбираясь из своего убежища, чтобы встретить новых клиентов.
МАЛЬТА
Апрель 1942
Она хорошо знала это кладбище, — не только каждую могилу, надгробие и склеп, но и все целиком. Вне всяких сомнений, она изучила его досконально, чтобы уверенно двигаться по дорожкам даже в безлунную ночь, как эта. Прежде чем сгустились сумерки, ей помогало не сбиться с пути созвездие мерцающих свечей, но даже в самой глубокой темноте ее единственными спутниками были уверенность и цель, к которой она шла.
Теплый ночной бриз донес до нее густой аромат сосновой смолы. Однако сегодня ночью он смешался с запахами разложения. Две случайные немецкие бомбы — или, может быть, итальянские, поскольку эти макаронники вернулись, — накануне разнесли склон холма, перепахав семейные могилы и расшвыряв гробы. Повсюду валялись трупы в разных стадиях разложения. Жуткое зрелище напоминало иллюстрацию к Судному дню.
Отец Дельбоно вознес о них всех молитву на обедне, и за это внимание юное поколение прихода одобряло его, но стремление заигрывать с вечностью вызывало стойкое неприятие старшего поколения. Одни хмурили брови, другие неодобрительно цокали языком со своих мест.
И все-таки ее симпатии принадлежали отцу Дельбоно, а не старому греку и его сморщенной богобоязненной сестре, которые провели весь этот день при безжалостной жаре и нечеловеческой вони, стараясь, чтобы все трупы были найдены и перезахоронены с соответствующими почестями.
Судя по запаху, отец Дельбоно и небольшая команда его помощников не справятся со своей мрачной задачей до сумерек, и она несколько ускорила шаг при мысли о крысах, пирующих неподалеку. Она всегда ненавидела крыс, даже до войны, даже до того, как стали расходиться истории о том, чем промышляют крысы в развалинах рухнувших от бомбовых ударов зданий.
Кармела увидела впереди огонек. Дрожащее пламя, нечеткие контуры лица… человек прикурил сигарету. Затем снова наступила тьма.
Она пошла медленнее — больше из уважения, чем от страха. После того как кладбище превратилось в оживленное место, она не раз в утренние часы после работы проходила через него, полное тоскующих душ. Однажды в темноте она услышала глухие мужские рыдания и сняла обувь, чтобы несчастного не потревожили ее шаги по мощеной тропинке.
— Добрый вечер, — поравнявшись, тихо сказала она на мальтийском.
Он сидел на низкой каменной стенке справа от тропы и ответил на английском.
— Я думаю, ты согласишься, что уже утро, Кармела.
Она не знала этот голос или же не смогла узнать.
— Хорошо заработала вечером?
Мужчина не только был знаком с ней, но и знал, чем она занимается. Кармела порадовалась, что он не видит румянца, выступившего на ее лице.
— Да, неплохо.
— О, ты же знаешь, что так и должно быть.
Ее сердце забилось быстрее, и дело было не столько в словах, сколько в медленном легком акценте.
Его короткий смешок успокоил ее растущие опасения.
— Я всего лишь пошутил.
Он глубоко затянулся. В тусклом мерцании тлеющего табака она смогла разглядеть, что на нем военная форма цвета хаки: рубашка и шорты. Но это не помогло. Недавно все службы перешли на нее, и она не могла разглядеть знаки различия на плечах.
— Кто ты? — спросила она.
— О, теперь я оскорблен.
Это мог быть Гарри, или Бернард, или даже молодой Билл, которого все они называли Малышка Уилли (после чего обязательно разражались смехом). Но она не чувствовала желания смеяться, потому что это мог быть едва ли не любой из офицеров, которые по ночам проходили через «Синий попугай». И этот человек продолжал хранить молчание, наслаждаясь ее смущением, ее растерянностью, что было жестоко.
— Я, пожалуй, пойду.
Он поднялся со стенки и схватил Кармелу за руку прежде, чем она сделала два шага.
— Куда ты спешишь?
Девушка попыталась высвободить руку, но хватка была крепкой. Тихонько вскрикнув, она дернулась, но через мгновение оказалась прижатой спиной к его груди.
Свободной рукой мужчина зажал ей рот.
— Тс-с-с-с… — предостерегающе прошипел он.
Выплюнув сигарету, приблизил рот к ее уху.
— Ты хочешь знать, кто я? Я последняя живая душа, на которую упадет твой взгляд.
Ей не нужно было знать все слова — она прекрасно поняла их смысл. И забилась отчаянно. Господи, ее дом, родители, братья, собака — все они так близко, стоит только подняться на холм!