- Никто не посмеет шантажировать меня сыном, с каждым будет как с этим ублю*ком.
Сопротивления я не оказал, положил пистолет на стол, и отошёл, разоружили меня бойцы комендантской роты, дальше после ареста трибунал. Уже на следующий день, и вот приговор. Звания и наград снова лишили. Погоны сорвали, а наград не нашли, как и документы на них. Ну я привычный. Ха, опять как стал капитаном, и трибунал, подозрительная тенденция. Удивило, что не вышку дали, я уже готовился на рывок уйти. Впрочем, и сидеть десять лет не собирался. Однако, тут был проведён финт ушами. Меня вот вывели из камеры и в машину, дальше полевой лагерь, тут были офицеры, попавшие под трибунал. Почти сотня набиралась. Многие, как и я, лагеря получили. Смертные приговоры, если кому и были, уже приведены в исполнение, так что тут те, у кого сроки. В общем, одиннадцатого ноября вечером нас выстроили и военюрист, при свете двух фонарей на столбах, зачитал постановление Генштаба, тем кто получили срок в десять лет и меньше, принудительно заменить лагеря, штрафбатом. Не я один зло сплюнул. Не порадовали. Хм, что-то больно вовремя этот приказ, подозрительно, я даже до своего Воркутлага не доехал. Направление у меня туда было. Решил, что свалю по пути, всё равно Горький не миновать, будем проезжать, сойду без разрешения, так сказать, сына на руки, и сваливаю. Пока не знаю куда, вокруг сражения и войны, но я английский хорошо знаю, определюсь.
- Вот скоты, как под руку, решение это, - сказал я соседу, бывшему майору, командиру гаубичного дивизиона, что потерял свой дивизион, ошибка чужая, но его сделали крайним, и пояснил. - Я собирался утечь, пока перевозят на Север.
- Странно это всё, - проговорил тот. - Тебя Герман вообще шлёпнуть должны были за убийство особиста. Десять лет - это ниже минимума, что ты должен получить.
- Вот и я думаю, что это всё неспроста.
- Сам где думал устроится?
- Не знаю, Казахстан, может в Китай уйду. Подальше от войны…
Строй обсуждал что сказал военюрист, нам дали на это время, но тут охрана пробежалась, и мы замолчали, вот и известили нас, что нашу группу направляют на пополнение одного из штрафбатов Второго Украинского фронта. Он как раз недавно из боя, понёс большие потери.
- Повоюем, - вздохнул сосед.
- Не знаю. Может и утеку, не решил ещё.
- Бросишь своих? - как-то неприятно удивился сосед.
- Понятие «свои» у меня потерялось после первого трибунала. Так что да, легко брошу, если ты это имеешь ввиду.
Я на самом деле был в сильном сомнении. Амулеты защиты конечно есть, но очередь пулемётную, или из «ПП», тот долго не держит, да и разрыв снаряда рядом или гранаты, держит всего одно. Там или менять амулет, благо ещё два в запасе, пусть третий и слабее, или накопители. Хорошо ещё накопители есть, небольшой запас, однако всё же заимел, что радует. Так что я действительно размышлял, колебался. И явно склонялся не в пользу штрафбата. Да пошли они все. Я ещё того полковника из разведотделения, и Члена Военного Совета найду, и шлёпну. Это всё из-за них. Всё, решено, как всё успокоится, ухожу. Соседу говорить не стал, не вызвал тот у меня доверия, прилип именно ко мне. Наконец перекличка закончилась, и нас построив, повели, к воротам, а там за территорию лагеря. Конвойные по бокам, с оружием в руках, внимательно всё отслеживали. Вели нас к железнодорожной станции, она тут недалеко. Подходящее место было, тёмное, отбежать, там овраг, я было дёрнулся, но ноги заплелись, мне подставили подножку, да ещё навалились сверху, и знакомый голос майора, прошептал зло:
- Нет, гадёныш. Заслужил штрафбат, вот и пройдёшь его.
Конвойный остановился рядом, и велел подниматься. Майор сказал, что споткнулся и случайно меня сбил с ног. Он же и хотел мне помочь подняться. Отбив его руку в сторону, я сам встал, отряхиваясь. Снег выпал, да и мелкий начал идти. И двинул дальше, а майор, или кто он там, уже не уверен, не отставал. Как цербер, следовал за мной, отслеживая каждый шаг. Я споткнулся и навалился на того, быстро сделал шаг назад и скрылся в колонне остальных заключённых, а «майор» стоял и шатался. Нож в печень, это смертельно. Того сразу заметили и подбежали, нас остановили, и светя фонариками начали обыскивать, то что у того ножевая рана, уже заметили. Да, проверка, а это ещё и проверка была, показала, что всё не так и просто. Обыск начали с меня. Это не звоночек, а колокольный набат. Впрочем, майор был ещё жив, и указал на того, кто его подрезал. Однако меня даже раздели до исподнего, но не нашли ни следов крови, ни ножа. Даже обочину и поле на дальность броска обыскали. Мы медленно замерзали, притаптываясь на месте, а те продолжали шмон. Хотя от станции прибежал офицер и погнал нас дальше. А меня выдернули, я уже оделся, и увели в сторону. Это было какое-то помещение в управлении станции. Посадили на табуретку, единственный источник света керосиновая лампа на столе, и севший за стол полковник, не знаю его, вздохнул и спросил: