Про вранье как-нибудь позже расскажу историю.
И уже тогда, кажется, была у него страсть к настольным играм всех мастей. Но 13 лет спустя она уже точно цвела пышным цветом. Не могу сказать, что я столь же сильно увлеклась ими. Но во всяком случае стилистика и образ жизни мне близки. Однажды даже умудрилась заработать на этом — целый месяц вела в летнем лагере кружок настольных игр. Ничего не бывает зря. Просто мы еще не о каждом предназначении догадались.
Так вот сказки. Тогда же кстати, на первом курсе, я писала курсовую, если не путаю, называлась она «Философия русской сказки». На менее пафосное название я бы не согласилась. А руководитель моя не знала, что я без ее ведома и согласия пошла защищать эту галиматью. Она чуть не разорвала тогда со мной всяческие отношения. Но таки смилостивилась и простила, потому что поняла, что это я не по злому умыслу, а по глупости. Мне тогда чуть прилюдно в глаз не плюнули. С таким-то названием, да на кафедре истории России. Вот если бы, сказали мне после бала, вы написали работу к примеру — социальное значение сказки в семье рабочих уральских заводов в 20-е годы 20 в. — вот это бы было ко двору. А у меня прямо-таки зубы свело от уныния. Хотя вот сейчас думаю — вполне себе занятная могла бы быть работа. Вдруг да и напишу на старости лет. Но тогда все было прямо таки по тексту — «Мне казалось наоборот, что все сложно: Меня не понимают, меня не слышат». И вообще, я изначально собиралась на журналистику поступать. Но добрая мама меня переубедила весомым таким аргументом: исторический — это серьезное базовое гуманитарное образование, а не вот эта вот ваша ерунда, публикации, фи. И с этим как бы сложно было поспорить. Возможно, все сложилось бы иначе. А возможно, я точно так же изнывала бы на парах от тоски и терзалась об упущенных шансах.
И сейчас моя дочь выбирает между двумя направлениями, при одинаковом наборе вступительных. Налево пойдешь, направо пойдешь. Что-нибудь да потеряешь. Что-нибудь да обретешь. Не раздаю советов. Не давлю. Свои рекомендации засунула себе глубоко в портмоне. Она выбирает между психологией и биологией. Мне кажется, что разговоры душеспасительные ей ближе, чем художественная резьба по лягушкам. Но сама она ни в чем не уверена. Она как в тумане стоит. Вокруг города горят торфяники. Из-за дыма соседние дома едва видны. Что уж там о будущем говорить.
Обещала рассказать об Аленушке и гандонушке.
Даже не знаю, что это было. Помутнение рассудка. Первые три года я еще верила в эти качели. В то, что есть что-то живое в этих плавных переходах между трогательной нежностью, заботой, вниманием — и откровенной агрессией до битья моей морды и машины включительно. В то, что он сам страдает от взаимонепонимания и притяжения одновременно. Следующие три года я уже просто более или менее успешно шифровалась и гасилась. Но все-таки рано или поздно сама выходила на связь. Что меня так притягивало в этом мракобесии? Его эмоциональная уязвимость? Моя физическая? Все выжжено напалмом. Козленочком он стал необратимым. Сколько бы раз он теперь уже не перекинулся через голову. Возможно, он ее уже где- то сложил. Не к ночи будь помянут. Вот такая сказка с несчастливым концом.
05 ноября 2021.
Помнится, когда мы писали сочинения на подготовительных курсах перед поступлением, мне сказали — это очень занятное сочинение, но построено оно по принципу «а вот еще». И я тогда так устыдилась. Обещала исправиться. Но вот теперь снова текст выстраивается именно так. То ли это окончательная моя деградация, и клиповое мышление вкупе с пластмассовым миром восторжествовало. То ли принцип все же не так уж плох.
Я забеременела первый раз в апреле. И потом долгие девять месяцев мы не могли договориться об имени. Поэтому я про себя называла ребенка «апрельскими тезисами». Смутно надеясь, что это обеспечит ей какое-никакое долголетие. С именами, наверное, вообще у многих связаны забавные истории. Очень мне хотелось Надю. Муж был категорически против. Я, говорит, путать буду с моей мамой. Я пыталась выспросить у него, что же это будет за ситуация, в которой он дочь и мать назовет одинаково по имени; так и не допросилась. А назвали в итоге Ксенией. Потому что мне в свою очередь рассказывали неоднократно историю про меня саму. Как мама назвала меня Ксенией. А поскольку документы ходил подавать папа, то в дороге что-то в пути нашептало ему (голосом уже его собственной мамы внутри головы), что Катя гораздо лучше звучит. Чудом он выжил по возвращении домой. Второй раз такую сильную нахлобучку он получал только когда случайно вывихнул мне запястье — кружа меня по комнате в каком-то особо сильном приливе чувств и кураже.