Сейчас - пустота. Да и какой смысл надрывать и без того перенапряженные нервы, когда выплати какой-то процент официально зарегистрированной риэлторской фирме - все устроят, оформят, найдут.
Но именно немалый "процент" и заставляет людей с низким достатком действовать без посредников - напрямую. Ненадежно, естественно, зато дешево. На этом, казалось бы, совершенно безопасном пути их подстерегают подводные рифы и черные провалы. В виде неорганизованных риэлтеров и откровенных жуликов...
Мордатого "наследника" дяди Мити Павел увидел сразу. Тот азартно консультировал потрепанную жизнью старушку, видимо, расписывал неограниченные свои возможности, вскользь упоминал о громадной картотеке, целому банку данных, которым он владеет.
Секретарев придвинулся ближе, спрятал приметную свою голову за щитом с расклеенными предложениями. Прислушался.
- Помоги, милай, - взмолилась бабка, у которой от обилия вариантов, похоже, распухла голова. - Отблагодарю, дорогой, помолюсь во здравие, свечечку поставлю...
Мордатый отвернулся и подмигнул стоящему позади него парнишке с бегающими глазами. Дескать, нужна мне бабкина свеча, как кошке хобот, мы из неё выдавим более полезное - квартирку, которую позже продадим.
- Погоди, бабуся, мыслишка одна пришла в голову, - неожиданно воскликнул он. - Зачем тебе продавать, ходить по разным префектурам да нотариусам, мучиться... Мы сварганим дельце по другому. Сколько хочешь за свою берложку?
Бабка пошевелила сухими пальчиками, озабоченно зажевала беззубым ртом. Как свойственно всем людям, ей хотелось получить побольше, но она боялась отпугнуть непомерной ценой доброго человека.
- Дык, даже не знаю... Соседский дед Пахом говорил двадцать тыщ каких-то баксов... Как думаешь?
- Плохо думаю, - озабоченно вздохну маклер. - Далеко от метро - раз, не с солнечной стороны - два, хрущеба - три, - принялся загибать он негнущиеся пальцы. - Боюсь, больше пятнадцати тысяч никто не даст...Вот разве мне рискнуть по доброте душевной... Согласна?
- Как скажешь, сынок, - обреченно наклонила голову старуха и повторила. - Как скажешь.
- Вот и без всяких бумажек да разрешений пиши на меня завещание. Родичи-то имеются?
- Одна я, милок, как перст...
- Заверю твое завещание и выплачу пятнадцать кусков. И живи себе спокойно до самой смерти. А мы продукты станем подбрасывать, лекарства покупать, шмотки... Говори, бабуся, свой адрес - запишу.
Успокоенная щедрыми обещаниями старуха бодро продиктовала адрес, даже об"яснила до какой станции метро ехать, в какую сторону поворачивать, мимо какого забора следовать. Мордатый записал, Секретарев запомнил.
- Вот и договорились, бабуся, вот и ладно, - приговаривал довольный Козырь. - Завтра заскочу, огляжу твое жилье и займемся оформлениям. Себе в убыток работаю, но такой уж характер - не могу не помочь людям. Когда дома бываешь?
- А где мне разгуливать, сынок? С трудом ноги таскаю.
- Тогда вечерком, часиков в восемь ожидай...
Идет капитальная обработка очередного клиента, подумал Секретарев, осторожно продвигаясь к краю площадки, подальше от маклера и его жертвы. Не дай Бог, заметит раньше времени, узнает "собеседника" по напряженному разговору на лестничной площадке, догадается - подслушивает. Тогда вмиг рассыпется вся сложившаяся в голове комбинация.
А Козырь рассыпает соловьиные трели, бережно поддерживает старушку под локоток. Обрабатывают очередную жертву. Ибо бабка проживет ровно столько, сколько понадобится для официального оформления завещания. Даже желанными "кусками" не успеет попользоваться.
Секретареву удалось незамеченным проскользнуть по краю площадки.. Отставной подполковник медленно шел по тротуару, глядя себе под ноги или на встречных мужчин. На женщин старался не смотреть - все они, без исключения, напоминали ему погибшую жену.
Глава 19
Ровно четуре года тому назад, день в день, супруга начальника штаба артиллерийского полка в Сибири поехала в ближайший город за продуктами. Военторг обеспечивал семьи офицеров в гарнизоне довольно сносно, но жене подполковника хотелось в очередной раз побаловать мужа вкусными деликатесами. Тем более, что, наконец-то, пришел приказ о его переводе в Москву, в Главное артиллерийское управление.
Как не отметить такое событие!
Детей у Секретаревых не было, для женщины ребенком - единственным и поэтому любимым до безумия - сделался муж. Отсюда ежедневная забота о нем, выглаженное, начищенное обмундирование, свежее накрахмаленное белью. И главное - вкусная, питательная еда.
Всегда приветливая, веселая - Секретарев не упомнит ни одного скандала, даже едва заметного недовольства - женщина создала в небольшой квартирке самый настоящий рай. Павел старался не задерживться на службе, торопился в родное гнездо, а если все же задерживался - звонил через каждые полчаса. Офицеры и завидовали семейному счастью начальника штаба и втихомолку подсмеивались над мужиком, прочно привязанным к женскому подолу...
От гарнизона до районного центра, гордо именуемого городом, пятнадцать километров. Сообщение - "школьный" автобус утром или рейсовый через каждый час. На школьный Секретарева опоздала - не управилась с глажением выстиранного вечером белья, пришлось ехать после обеда рейсовым.
Начальник штаба полка готовился к от"езду, сдавал дела преемнику: обходил с ним казармы, парки, стоянки боевой техники, учебные здания и полигоны. Сдача - дело не трудное, но хлопотное, занимающее массу времени. Подполковник по натуре - пунктуален до тошноты, ему не хотелось, чтобы после убытия из части его поминали недобрым словом.
В тот день он просидел в штабе до полуночи. Несколько раз звонил домой - никто не подходил к телефону. Значит жена все ещё в от"езде. Беспокойства не было - она часто задерживалась, приедет последним автобусом.
Возвратившись домой и не увидев ожидающей супруги, празднично накрытого стола, обязательной свежей газеты возле обеденного прибора и непременной пачки любимых сигарет, по другую сторону, Секретарев удивился, но не встревожился. Мало ли что могло задержать женщину в райцентре? Скажем, заглянула в библиотеку к работающей там подруге, жене начальника боепитания. Или допоздна простояла в очереди за какой-нибудь сногсшибательной рубашкой лля мужа и решила не рисковать ехать ночью, заночевать в городе.
Утром жена не появилась.
Подполковник зашел к командиру полка, доложил о "семейном ЧП", получил разрешение отправиться на розыски.
Ни у подруги-библиотекарши, ни у других знакомых Секретарева не появлялась. В гостинице, больше известной под названием Дома Приезжих, не регистрировалась. Павел мучительно перебирал в памяти адреса и телефоны живущих в городе многочисленных подруг и знакомых жены, пытаясь подавить тревогу, мотался по этим адресам, выслушивая повсюду недоуменные ответы: нет, не была... нет, не видели...
Пришлось обратиться в милицию.
На третий день поисков изуродованное до неузнаваемости тело женщины нашли в леске на окраине райцентра. Вызванный в местный морг для опознания боевой офицер, прошедший Афган, потерял сознание. До того был страшен вид изнасилованной и замученной женщины, его жены...
Как водится, розыск убийц ничего не дал. Впору поверить в то, что пострадавшая сама себя изнасиловала и убила. Местные сыщики беспомошно разводили руками, привычно обещали "принять все необходимые меры", смутно информировали о неких сдвигах и достижениях.
Горе горем, а приказы в армии положено выполнять, не взирая ни на какие сложности и беды. Бывший начальник штаба вылетел в столицу. После полутора лет службы на новом месте по заключению медкомиссии был уволен в запас.
С тех пор боевик Удава Павел Секретарев ежемесячно по вечерам ставит перед собой фотокарточку беззаботной красавицы с распущенными по плечам пышными белокурыми волосами, с ямочками на румянных щеках, и разговаривает с ней, запивая каждую фразу ядовитой водкой. Обычно не пьет, не выносит одуряющего напитка, твердит: и без того с души воротит от дерьмовой действительности. Но "разговаривать" с убитой женой без алкоголя - ума можно решиться.