- Ты меня не слушаешь? - обиделся Костя. - Что за манера: говорить одно, думать о другом... - отставной сыщик не мог долго обижаться. - Я почти уверен - в чемодане ворюга везет деньги, взятые у убитого инкассатора...
- Я тоже так думаю...
Медленно, будто нащупывая безопасную дорогу, к перрону причалила электричка. Подхватив тележки, узлы, сумки, пассажиры, толкаясь и оттирая друг друга, пошли на приступ открытых вагонных дверей. Шум, крики. Кому-то отдавили ногу, кто-то споткнулся о чужой чемодан и растянулся на асфальте. Ребенка затолкали, мать потеряла его и теперь кричит на весь бурлящий перрон: Коля!... Коленька!
Кариес, "охраняемый" с двух сторон Корнем и Козой, придвинулся к входу в третий вагон, но в толчею не полез. Придется немного постоять - не беда, за московской кольцевой народу поубавится, расползутся пенсионеры по садовым кооперативам - отыщутся свободные места. Зато чемоданчик с башлями будет в сохранности. Да и оглядеть повнимательней пассажиров не мешает вдруг среди них сыскарь?
Боевики тоже не торопятся. Пахомов приготовился сесть в тот вагон, куда войдут преследуемые. Секретарев втиснется в соседний. Минует электричка город - переселится к командиру. Бузин докуривает пятую по счету сигаретину, опасливо следит за иссякающим потоком пассажиров. Нет ли среди них нееловских парней, большиство из которых отлично знакомы отставному сыщику? В последний момент перед закрытием дверей Костя отбросил окурок и прыгнул в вагон. Электричка, будто в приступе эпилепсии, дернулась, раз, второй, и покатила по рельсам.
В это время на перрон, запыхавшись, выбежали опоздавшие сыщики уголовки. Неелов грыз ногти, поливая про себя мутным потоком матерных выражений дотошливого генерала, задержавшего его поучительными инструкциями и нудными наставлениями.
Придется воспользоваться машиной - другого выхода нет...
* * *
Не доезжая до Савелова, Кариес, в полном соответствии с инструкциями босса, подхватился.
- Выходим!
- Куда? - недоумевающе распахнула густо насиненные глаза Коза. Базарил же - Савелово!
- Я те дам Савелово! - по примеру Лягаша вызверился телохранитель. Кому сказано - вылазь! Что, трекнула дружкам по телефону, скурвилась, падла? Погоди, цынкану боссу, он тебе руки с ногами перевяжет, башку пришьет к заднице!
Пришлось подчиниться. Троица выскочила на дощатую платформу не то станции, не то раз"езда. Корень равнодушно посмотрел вдаль состава, будто попрощался. Кто знает, что ждет боевика Удава впереди - удача или гибель?
В последний момент перед закрытием дверей из вагона выпрыгнули Пахомов и его друзья.
* * *
Возле платформы маялся лесник. Недосуг ему провожать да встречать, но разве откажешь старому дружану, который, к тому же, в давние времена сидения за решкой спас Железного от верной смерти? Вот и приходится бросать лесные неотложные дела, откладывать на потом хлопоты по хозяйству и терять дорогое время на ожидание "гостей".
Лошадь, пережевывая клок сена, солидарна с хозяином. Отдыхать в родном стойле куда лучше, нежели тащить тяжелую телегу по корням и колдобинам. Приходится терпеть, ради хлеба насущного - ячменя и сена.
"Грибники" о чем-то побазарили с разбитной молодкой, сидящей на перронной лавочке, посмеялись. Кариес бесстыдно ощзупал случайную собеседницу. Корень отвернулся и бегло оглядел окрестности. Коза беззаботно щелкала семячки.
Ишь ты, не торопятся, удивился Семен, да и куда им торопиться от вольной житухи? Лягаш мигом даст укорот шестеркам.
Наконец, троица медленно, нога за ногу, направилась к ожидающей их телеге. Опасливо огляделись и подошли к развалюхе вокзальчику. А чего, спрашивается, бояться в лесной глухомани? Лес - родной батька: накормит, напоит, укроет от любой опасности, даст надежный ночлег. Правда, глупые люди в последнее время нещадно поганят своего друга и покровителя вытаптывают, отравляют рыбу в речках и озерах, вырубают просеки...
Боевики тоже покинули перрон, но пошли в противоположную сторону к виднеющемуся на опушке леска садовому кооперативу.
Остановившись на полдороги к повозке, Кариес проводил пахомовцев подозительным взглядом.
- Как думаешь, Корень, не сыскари?
Кудряш для вида подумал, почесал в затылке.
- Нет, дружан, рановато сыскарям появляться. Они пасут Москву, им не до лесной глухомани.
Не доверяя "авторитетному" мнению фельдшера, телохранитель подошел к полной женищине, сидящей на лавочке рядом со станционным домиком. "Изящно" поклонился, согнув буйволиную шею.
- Можно один вопрос, телка... прости, мадам?
Грубое слово "телка", похоже, не обидело даму, она поощрительно заулыбалась. Давай, дескать, мужик, говори, что тебе требуется от провинциалки?
- Грибники навещают?
- А как же, наведываются. Только уезжают с пустыми корзинами вытоптаны здешние места, одни проплешины остались. Вы, небось, тоже за подножным кормом.
- Угадала, телка, за ним, треклятым.
И все же в неповоротливых мозгах туповатого телохранителя зародились туманные подозрения. Слишком уж быстро Корень согласился возвратиться к опасному хозяину. Где он был после бегства, с кем хороводился, не с уголовкой ли? Странно поступает Лягаш, очень странно. Обычно подозрительный, недоверчивый, сколько уже времени ускользающий от сыскарей, и вдруг заскучал по дерьмовому медику, простил его бегство...
Удивительно и опасно!
Успокоив свою мятущуюся душу твердым обещанием быть на чеку и при опасности смыться, лягашский приближенный продолжил путь к ожидающей повозке.
- Здорово, дружан! - бодро поприветствовал он пасмурного лесника. Принимай гостей-постояльцев. Вишь, какую бабу приволок - не чета...
Вспомнил разболтавшийся телохранитель кувалду-кулак Семена, которым тот намертво припечатал разбушевавшегося бычка, выскочила в памяти фраза по поводу Груни. Лучше не дразнить Железного, не рисковать. Глупо покончить счеты с жизнью в лесу, после того, как он прошел в Москве через столько опасностей, и остался жив-здоров.
В ответ лесник мотнул кудлатой головой в сторону телеги. Чего, мол, зря болтать, садись и поехали.
Телега миновала пристанционные домишки и углубилась в лес. Дорога, с рытвинами, ухабами, с глубокими лужами и об"ездами, не позволяла вести задушевную беседу. Корень покачивался, Коза подпрыгивала, рискуя свалиться в грязь. Кариес одной рукой держался за слегу, другой придерживал дорогостоящую проститутку. Не дай Бог, повредит непечатное место, как отреагирует на такое несчастье Лягаш?
* * *
Пахомовцы укрылись в кустах, проводили взглядами проехавшую телегу. Идти следом? А на сколько их хватит продираться по кустам - километр, пять, десять? Плестись по обочине на виду у возможных попутчиков - опасно, кто поверит, что белые грибы растут на ухабах, маслята - в колдобинах, лисички - в лужах? Да и снаряжение у боевиков не "грибное" - закамуфлированы под садоводов-любителей.
Выручило появление ещё одной телеги. В наш век сплощной "механизации", многотысячных автостад и автотабунов, когда бедные лошадки загнаны в углы, переведены на мясо и колбасу, появление даже на лесной дороге второй лошаденки - неожиданность.
В передке - парнишка в порванной ситцевой рубахе на выпуск. Ветерок перебирает русые волосы, будто пытается сосчитать их. Рядом грохочет маг.
- Не подвезешь?
Многозначительное молчание. Бузин, более современный и опытный, перехватил инициативу.
- Не сомневайся, парень, заплатим.
- Чего ж не подвести. Садись.
Хозяин телеги оказался вовсе не молчуном, как показалось вначале - не проехали и сотни метров - разговорился, начал перечислять деревенские новости, интересоваться откуда появились в здешних местах грибники, уж не из Москвы ли пожаловали в лесной край? И куда они собираются складывать "трофей", не в сумки же?
И снова Бузин переключил беседу на нужный регистр.