На стоящего рядом телохранителя игроки не обращают внимания. Только Корень, не отрываясь от веера карт, наливает в стакан водки, отпугивает настырных тараканов и приглашающе кивает. Причащайся, мол, дружан.
Кариес охотно отправляет угощение в щербатый рот, заедает огурцом.
- Кончай ночевать, кореши. Лягаш велел наведаться...
Девка скривилась. Лениво встала из-за стола, сбросила халатик. При виде голого женского тела у телохранителя перехватило дыхание. Схватить сейчас телку, опрокинуть на лежанку и...
Нет, нельзя. Ненавистный фельдшер обязательно цынканет хозяину, а у того расплата одна - подколет, как боровка. Единственная надежда на разрешение босса. Личный телохранитель уверен - когда-нибудь это разрешение будет получено. В виде некоего поощрения за верную службу и множество оказанных услуг. Тогда он отыграется, вгонит в пот проститутку, заставит её повертеться, поохать.
Дупло натянула юбку, кофту, убрала под неё груди, надела резиновые сапожки. Корень тоже привел себя в порядок - заправил в джинсы мятую рубашку, прошелся расческой по вихрастой шевелюре. А что ещё прикажете делать - смокинг надевать либо бриллианты развешивать?
- Что брать с собой босс не сказал?
Кариес презрительно фыркнул.
- Как всегда - шприц и травку... А телке - то, что носит промеж ног... Лягаш сказал: желает позабавиться.
Ночью прошел сильный дождь - деревенская улица покрыта лужами и топкой грязью. На своих участках возятся бабы, играют дети. Мужиков не видно либо вкалывают на полях, либо подались на промысел в другие места. Туда, где могут понадобиться их мозолистые руки и крестьянская хватка.
- Живут - маются, - презрительно морщилась проститутка, безуспешно пытаясь пригладить растрепанные волосы. - В грязи, в коровьем дерьме, под грязмыми мужиками... Уж лучше давать чеченам на вокзале - баксами распачиваются - чем подыхать в грязи.
- Кавказцы тоже грязные...
Дуплишка снова скривилась.
- После отмыться можно, а этим, - кивнула она на женщин, - нет времени отмываться. Покопаются в навозе с утра до вечера, придет с поля грязный мужик, навалится - измарает... Едва засветится в окошке - сызнова дерьмовый день загорается... И так - всю жизнь... Эх, судьба-индейка...
Телохранитель не учавствовал в разговоре. После того, как увидел женские груди и все остальные прелести, он не мог думать ни о чем другом. Сам хозяин девку не осилит - импотент, значит заставит прыгать на ней Корня, а фельдшер - чистоплюй и размазня, обязательно откажется. Останется единственный вариант - верный Кариес...
Когда троица перешагнула порог, Лягаш продолжал заниматься любимым делом - считать прибыля. Подсчет баксов - на втором месте после наблюдения за сексуальными упражнениями. Часто - на первом.
Приглашенные, вернее - вызванные, вошли, как принято, без стука и выжидательно остановились в дверях. Казалось, с головой погруженный в расчеты Лягаш не услышал их появления, но едва стукнула закрываемая дверь, босс пригнулся к столу, выставив перед собой пистолетный ствол.
Сейчас плюнет три раза свинцом - прощай мысли и желания!
Не "плюнул". Убрал настороженный пистолет, умыльнулся.
- Следующий раз войдете без разрешения - похороны по второму разряду.
- Почему по второму? - наморщил лоб Кариес, проворачивая в заржавелой башке непонятное выражение.
- На первый разряд не тянете, - зашелся смехом босс. - Посидите, закончу - побазарим...
И снова уткнулся в бумаги. Шевелил губами, что-то складывал на пальцах, досадливо хмурился. Рядом лежат древние счеты с отброшенными костяшками, обозначившими шестинулевую цифру. После длительных раздумий, облизнув тонкое нервные губы, Лягаш нерешительно подвигал к левому краю очередной круглячек.
- Корень, сколь стоят золотые сережки, которые мы в прошлый раз оторвали вместе с ушами у бабы?
- Какие сережки? - не понял фельдшер. - И у какой бабы?
Внешнее спокойствие покинуло босса. В прищуренных глазах недовольство и угроза. Рука отодвинула к краю стола счеты. Будто освободила место для наказания виновного.
- Забывчивым стал, падла, желаешь остаться чистым - не получится. В следующий раз заставлю отрезать ухи, запихивать в баб бутылки из-под водки, - помолчал и вдруг перешел на доброжелательный тон. - Вспомни, милый, когда Кариес напяливал на голову телки пакет, я отхватил ей уши с сережками... Такие кругляшки, посередине - топазы или алмазы, хрен их знает... Сколько они "весят" в баксах?
Ведь отлично знает, что в том налете фельдшер не учавствовал, стоял на стреме. Напомнищь - снова с"уженные глаза, грозная гримаса...
- Думаю, не меньше ста тысяч баксов...
- Хватил, дружан! Нет, мы лучше оценим поскромней - четвертак...
Очередная косточка передвинулась на левый фланг.
- А колечко, что мы содрали с ресторанщика во сколько оценишь?
Опять удивляться, отнекиваться, вызывая приступы хозяйского гнева, размахивание пистолетом? Не стоит, слишком опасно, заряженный пистолет легко стреляет. Корень оценивает "колечко" в девяносто тысяч. Босс издевательски смеется, покровительственно строит из пальцев "козу".
Наконец, Лягаш устал. Потряс над столом счетами и отложил их в сторону. Аккуратно собрал бумаги, подровнял края и спрятал в рядом лежащую сумку.
- Хватит, кореши, работать, пора повеселиться... Ну, Дупло, покажи свои окорока! Вдруг протухли под юбкой... Помню, однажды довелось мне удалять больной зуб у одной стервы. Сама уже немолодая, а груди - будто надутые волейбольные мячи. Юбчонка едва то самое место прикрывает. Не выдержал я - заглянул. А там, Боже мой, все сморщенно, вяло, как половая тряпка, о которую мужики вытирали ноги... Вот и хочу поглядеть на твои, телка, окорока. Сравнить и оценить. Считай - конкурс, три мужика - жюри... Чего ждешь - скидывай шмотки!
- Я разве против?
Дуплишка, нервно посмеиваясь и обстреливая мужчин вопросительными взглядами, сбросила кофтенку, юбку и осталась в чем мать родила. Подбоченясь, повиливая выпуклыми бедрами, прошлась по комнате.
Фельдшер равнодушно следил за девкой. Будто смотрел на выставленную в картинной галлерее обнаженную натурщицу. Телохранитель часто дышал, глаза замаслились, пальцы то сжимались в кулаки, то снова расслаблялись.
Лягаш подскочил к телке, припечатал ей ладонью по заду, озабоченно помял вялые груди. Так ощупывают коровье вымя перед дойкой.
- Задок у тебя - что надо, - с видом знатока пробурчал он озабоченно, - а вот сиськи - того. Слыхал, есть лифчики с вырезами - поднимают груди, оставляя соски голыми. Следующий раз надень... А сейчас - ложись!
- Куда? - равнодушно спросила девка. - Лежанки тут нету...
- Может тебе кровать подсунуть, лярва безмозглая! - неожиданно гневно пискнул босс. - На пол ложись! Брезгуешь - коврик подстели. На вокзале, небось, на заплеванном полу давала, а тут простынку требуешь.
Дупло послушно сорвала со стены ковер с изображением двух белых лебедей, аккуратно постелила. Легла на спину, согнув ноги в коленях. Окинула безразличным взглядом Корня, опасливым - излишне горячего телохранителя. Как бы тот не повредил ей самое важное для проститутки, "рабочее" место.
- Корень, повесели хозяина, а? Покажи свою прыть.
Лягаш попросил-приказал, а сам уперся в шестерку подозрительным взглядом. Терпеть не мог чистеньких да пригоженьких, иметь дело с измазанными дерьмом - не в пример безопасней... Спрашивается, по какой-такой причине Корень брезгливо передергивает плечиками? Не нравится "угощение", которым одаривает его хозяин, или в уголовке платят гуще?
Впрочем, Корень испытан и на изгиб и на излом, подозревать его в предательстве глупо.
- Чужую жвачку не потребляю, - извинительно признался фельдшер, глядя прямо в глаза Лягашу. - Пусть уж Кариес порезвится...