- Ну и что Вы теперь, товарищ лейтенант, с ней собираетесь делать?.. Представляете, что может случиться с нашими лошадьми, если она, действительно, заразная?
- Да представляю я… - со злостью отозвался лейтенант – внутри у него бушевало, он не знал что ему делать. Спустя минуту, пересиливая себя, он спросил:
- А ты что же, Коробков, действительно смог бы пристрелить ее?
- Запросто, - вновь, не задумываясь ответил солдат.
Некоторое время в воздухе вновь висела напряженная пауза, затем, стыдливо отвернув свой взгляд от китайской лошади, лейтенант, понурившись, глухо выдавил из себя:
- Ну, тогда - действуй, Коробков.
Через двадцать минут он услышал далекий выстрел,… потом второй.
Все… - разум в его голове помутился, - бедная лошадь…
В какой-то момент, откуда-то из глубины сознания, всплыли хорошо знакомые ему слова песни из кинофильма «Служили два товарища»:
«Щелкнул черный затвор, пуля волю узнав,
Смертным свистом по дулу промчалась –
И в горячий висок, а душа на восток…
И на веки с Россией осталась»…
Через несколько минут, запыхавшаяся от быстрой скачки, лошадь рядового Коробкова, остановилась рядом с лейтенантом.
- Брыкнулась, как корова… - веселым голосом, сообщил ему солдат и тут же, заговорил о своем наболевшем: вы представляете товарищ лейтенант, вчера…
…«Все-таки, как это иногда бывает хорошо, когда рядом оказывается зло», - подумал Владимир, слушая человека, сумевшего сознательно погубить живое существо, при этом почувствовав, как какой-то комок сплетенный из ощущений и мыслей охватывает его. Там были и наполненная эгоизмом благодарность Коробкову, за то, что он лишил его необходимости самому исполнять приказ коменданта, и облегчение за отпавшую, теперь уже, необходимость врать ему, и мысль о спасении всех остальных лошадей от возможной инфекции, и противное ощущение своей вины за произошедшее, которое острой болью накапливалось в сердце…
А вокруг все было как всегда: та же прелестная горная речушка, журчащая рядом с тропинкой, по которой он едет, та же, отливающая тусклым золотом на солнце, осенняя листва, те же красивые горы вокруг… и лишь молодая китайская лошадка, больше никогда не вдохнет в себя этот свежий чистый воздух и не промчится беззаботно, во весь опор, по этим широким горным просторам...
СОВЕТСКИЙ СИНДРОМ
Сон не приходил. С трудом оторвав отяжелевшую голову от подушки, Ильгиз посмотрел на часы: стрелки на них показывали три часа и двенадцать минут. Вытряхнув из флакона несколько таблеток снотворного, он бросил их в рот и вновь уткнулся лицом в подушку. Хотелось наконец-то уснуть, забыться, вычеркнуть из памяти копошившиеся в голове мысли, но ему это не удавалось – прошел уже почти год после случившегося, но нестерпимая душевная боль не хотела отпускать его. Перед глазами то и дело выплывал горящий факел падающего вертолета, глаза погибших его друзей, визг пуль, высекающих искры у его ног, мерцание бешено вращающегося винта рядом... Он изо всей силы пытался отгородиться от этого, заставить себя думать о чем-нибудь другом, но осколки воспоминаний того рокового дня, словно молнии, метались в сознании, мучили его. А еще в его сознании постоянно всплывал недавний разговор с заместителем начальника Пограничных войск СССР по авиации генералом Волховым.
- Да, – выслушав причину обращения к нему капитана Шимаева, назидательным тоном говорил генерал, - командование Пограничных войск отклонило ходатайство твоей бывшей части о награждении тебя орденами «Ленина» и «За службу Родине в Вооруженных силах», но ведь в жизни не это главное, капитан,… мы же служим Родине не из-за наград, так ведь?
- Родине мы, конечно-же служим не из-за наград, но, отклонив представление о награждении меня орденами, командование войск косвенно или специально делает меня виновным в смерти моих боевых товарищей. Мои сослуживцы смотрят на меня как на труса, а близкие погибших моих товарищей считают меня виновным в их смерти. Меня постоянно спрашивают, почему члены моего экипажа погибли, а я жив? Почему члены моего экипажа посмертно получили высокие правительственные награды, а я нет? Раз командование войск решило меня не награждать, считают они, значит, я этого не заслуживаю,… значит, я в чем-то виновен…
- Ну, что я могу тебе сказать?.. - запнувшись, генерал некоторое время в раздумье сидел молча, не поднимая глаз с лежащих на его столе документов. - Когда у командира гибнут его подчиненные, значит, этот командир чего-то не предусмотрел в своих действиях, чего-то не доделал, не принял каких-то необходимых мер для спасения своих подчиненных, а значит, что он в чем-то виновен, так уж у нас принято считать – ты же знаешь об этом.