Психоаналитик повернулся от компьютера и с профессиональным любопытством посмотрел на Шуракена.
«Похоже, самый крутой аттракцион пока откладывается», — с облегчением подумал Шуракен, увидев стол и компьютер.
— Садитесь, — пригласил психоаналитик, указав на кресло возле стола.
Шуракен сел.
— Обычно меня зовут Профессор, — непринужденно сказал психоаналитик.
— Хорошо. Пусть будет Профессор.
— Знаете, что это такое? — спросил Профессор, кивнув на аппаратуру на столе.
Шуракен посмотрел на компьютер, дополнительные блоки, подключенные к процессору, манжет для измерения давления, эластичный пояс и два миниатюрных датчика, тонкие черные провода от которых тянулись к дополнительным блокам.
— Полиграф, я так полагаю, — сказал Шуракен.
— Правильно полагаете. Вас беспокоит необходимость пройти проверку на полиграфе?
— Нет. Я имел дело с этой штуковиной во время обучения. Это не больно.
— Ваше спокойствие должно убедить меня, что вам нечего скрывать? Можно вам не поверить?
— Можно. Это ваше личное дело.
— Раз вы уже имели дело с полиграфом, мне не надо объяснять, как себя следует вести?
— Нет.
— Тогда начнем. Снимите, пожалуйста, куртку. «Похоже, они не совсем идиоты, — подумал Шуракен, снимая куртку. — Может быть, дело кончится проверкой на полиграфе?»
Тихо подошла женщина в белом халате и шапочке медсестры на гладко зачесанных, откровенно седых, без краски, волосах.
— Это Анна Львовна, — сказал Профессор. — Она будет нам помогать.
Анна Львовна взяла у Шуракена его оливково-пятнистую куртку из полотна с огнеупорной пропиткой.
— Майку снять? — спросил он.
— Нет, не надо, — мягко ответила она, — садитесь. Шуракен сел. Анна Львовна опоясала его под мышками эластичной лентой и застегнула ее на середине груди. Затем она надела манжет для измерения давления, а датчики с помощью резиновых колец закрепила на области пульса правой руки и указательном пальце левой. Руки у Анны Львовны были мягкие, теплые, их прикосновения успокаивали. Когда она, застегивая эластичную ленту и манжет, наклонилась над ним, Шуракен почувствовал материнский запах немолодой женщины, шедший от ее груди под халатом. С невольной нежностью он подумал, что эта медсестра — первая русская женщина, которую он видит почти за три года.
— Процедура займет около часа, — сказал Профессор, поворачиваясь от монитора компьютера. — Сядьте поудобней, руки положите на подлокотники, не напрягайтесь. Вы знаете, отвечать надо только «да» или «нет». Вы готовы?
— Поехали.
Задав контрольные вопросы, которые показали, что кривые психофизиологических реакций у Шуракена в норме, Профессор приступил к главному:
— Вы богатый человек?
— Нет.
— Вы оказывали услуги, не предусмотренные контрактом?
— Да.
— Вы передавали кому-нибудь партии оружия?
— Нет.
— Вы участвовали в боевых операциях? — Да.
— Вы переживаете гибель вашего напарника? — Да.
Кривые частоты пульса, кровяного давления и дыхания дали бешеный всплеск.
— У вас были командировки за пределы Сантильяны?
— Нет.
— Вы знали, что Ширяев торгует оружием? — Да.
Показатели физиологического состояния в норме. Очевидно, что говорит правду, но этот вопрос его мало волнует. Так ли это?
— У вас есть счета в заграничных банках? — Нет.
— Ширяев предлагал вам сотрудничать с ним? — Нет.
— Вы пытались шантажировать Ширяева?
— Нет, — сказал Шуракен. — И поэтому я еще жив, — пояснил он.
— Боитесь, что я не поверю в ваше благородство? — усмехнулся Профессор.
— Я сам себе не поверю.
— Вы устали? — Да.
— Сделаем перерыв. Отдохните.
Шуракен откинул голову на спинку кресла. Его изрядно утомила карусель из вопросов, которые задавались в разных комбинациях, повторялись, меняли формулировки. Или вопрос, на который он отвечал «нет», задавался после ряда таких, на которые он отвечал «да», но Шуракен ни разу не попал в ловушку и не дал усомниться в своей правдивости.
Все, что Шуракен хотел скрыть, не имело никакого отношения к контрабанде оружия. Например, он не хотел, чтобы выяснилась история с девчонками, которых они со Ставром увели у генерала Агильеры, потому что это грозило неприятностями летчикам, нелегально перебросившим их домой. Кроме того, за спецами числились и другие подвиги, которые легко сходили с рук в условиях реальных боевых действий, однако могли сильно напрячь руководство здесь. Но так как вопросы, которые задавал Профессор, касались только Ширяева, контрабанды оружия и связанной с ней возможностью незаконного обогащения, то все кривые на мониторе полиграфа фиксировали вполне нормальную реакцию. Все же игра с полиграфом требовала большого нервного напряжения.