Очередной визит в бухгалтерию ознаменовался маленькой победой. Верка изыскала возможность оплатить две тонны сена. Райка ехидно заметила по этому поводу, что к тому времени, когда Шуракен получит свои десять тонн, он женится на Верке.
Весть распространилась. Уже на следующий день поселковые тетки предупредили Нинку, что того и гляди стервы из «управы» уведут у нее мужика.
— С чего вы взяли, что он мой? — спросила Нинка.
— Ну твой или не твой, а каждый день у тебя колбасу покупает. Это что, просто так, что ли? — ответила баба Маня.
— Да у меня тут полпоселка каждый день за водкой толчется. Что мне теперь, за всех замуж выходить?
Пусть Райка с Веркой хоть из трусов выскочат, мне наплевать.
Через пять минут на дверях «Колоска» висел замок.
Баба Маня увидела, как Нинка в своей импортной дубленке несется в направлении «управы», разбрызгивая каблуками мокрый снег на дороге.
Канитель с оплатой сена наконец сдвинулась с мертвой точки. За подписанным счетом Шуракен явился с тортом и бутылкой вина.
— Как это понимать? — надув губки, спросила Верка и посмотрела на него из-под старательно удлиненных особой тушью ресниц. — Нет, я не могу это принять. И так уж всякое болтают.
Шуракен уже знал про «вольвешник» директора, полученный от созидателей особняков из красного кирпича в благодарность за проданный под застройку лес. Поэтому он чуть было не пошутил, чта даже следствие не признает за взятку торт и бутылку вина, но вовремя прикусил язык, заметив висящий на вешалке Веркин полушубок из черно-бурой лисицы.
Верка имела в виду совсем другое. Она взяла ножницы и — чик! — разрезала шпагатик на коробке с тортом.
— Чтобы про нас на поселке не болтали лишнего, — вздохнула она, — придется нам, Сашуля, пригласить Райку пить чай.
Шуракен быстро прикинул, что раз женщин за столом будет двое, то, оставаясь пить чай, он ничем не рискует, а если от чаепития откажется, то определенно заплатит за остальные восемь тонн сена свои деньги. Желтая штора на окне бухгалтерии была задернута. Горела настольная лампа. Верка и Райка разомлели от сладкого вина, кремового торта и душевного сердцебиения. Коленка главбуха прижималась к ноге Шуракена. Верка бросала на Райку гневные взгляды, но секретарша не спешила исчезать. Шуракен не забывал подливать ей вина, подносил огонь к сигарете, разговор складывался интересный, без неловких пауз. Райка была на целых три года моложе Верки. Сознавая свое преимущество, она то сокровенными движениями натягивала на тощие бедра короткую юбку, то смотрела на Шуракена с девичьим восторгом — в общем, намекала на то, что она еще совсем свежак.
До конца рабочего дня оставалось минут сорок. В это время никто в правление ни за каким делом не сунулся бы — поздно. Но дверь общего для бухгалтерии и директорского кабинета «предбанника» вдруг хлопнула, и послышались женские шаги. Гневно застучали каблуки.
Райка и Верка переглянулись. Управленческие девушки мгновенно заключили договор о перемирии, дружбе и взаимопомощи против общего врага.
Дверь резко распахнулась. Через порог в бухгалтерию шагнула Нинка. Лицо у нее горело, выбившиеся из-под шали волосы завились кудрями, как после бани. Райка с Веркой сразу догадались, что она не на попутке подъехала, а проскакала полкилометра по шоссе от поселка до правления на своих каблуках.
— Стучаться надо, — сказала Верка. — Здесь тебе не магазин, чтоб двери ногами открывать.
— А что такое? Помешала чаи гонять или винище пьянствовать? А-а-а, у вас дорогой гость в светелке.
— Тебе чего надо, Нин? — спросила Верка.
— Машина мне нужна на завтра на базу ехать.
— Ты что, с дуба рухнула? Не знаешь, что машину с утра надо заказывать? И вообще, рабочий день уже кончился.
— Полчаса еще до конца рабочего дня. Давай, Райка, бумагу, я заявку на машину напишу.
Райка вопросительно глянула на Верку и, получив поддержку, осталась сидеть на месте. Нинка машинально уперла руки в бока.
— Ну что, — спросила она, — работать будем или развратом заниматься?
Шуракен встал из-за стола.
— Спасибо, девочки. Хорошо с вами было, но мне пора.
Не глядя на Нинку, он вышел.
В воздухе остро пахло морозцем и хвоей. Из окна бухгалтерии на сугроб падал желтый прямоугольник света. Какая была бы мирная картина, если б стекла не звенели от пронзительных голосов. Женщины высказывали все, что они думают друг о друге.
Шуракен спустился с крыльца, достал сигареты и закурил. Он подошел к «Ниве», попинал баллоны и привалился к крылу.