Шуракен машинально поднял руку, чтобы вытереть со лба пот, но тут же опустил обратно на подлокотник, потому что за ней потянулись провода. Заметив этот жест, к нему сразу подошла Анна Львовна, марлей вытерла пот на лице и шее. И снова Шуракен с удовольствием ощутил прикосновение ее спокойных, умелых, заботливых рук.
Профессор, общавшийся с компьютером, оторвался от монитора и с интересом посмотрел на Шу-ракена.
— Если верить машине, место в раю вам гарантировано, — сказал он. — Но вы сотрудник элитного подразделения, прошли специальную подготовку на подобный случай, и вы сами сказали, что имели дело с полиграфом.
— При зачислении в подразделение и во время обучения я проходил психологические испытания с помощью комплекса тестов, в том числе и проверку на полиграфе.
— А может, вам заодно показали приемы, как обмануть машину?
— Я не буду на такие вопросы отвечать
— Почему?
— А знаете, как в американских фильмах про полицейских, когда преступнику зачитывают его права, то предупреждают, что каждое его слово может быть использовано против него. Допустим, я говорю: «Да». Тогда встает вопрос, а чем мы с вами целый час занимались? Я отвечаю «нет», и вы думаете: «А ты непрост, парень. Давай попробуем еще раз».
— Что характерно, я примерно так и думаю.
— Вы не верите ни мне, ни машине. В таком случае не представляю, чем могу вам помочь.
— Есть один вариант, но он возможен только при вашем добровольном согласии. Вы позволите ввести вам вещество, которое сделает ваши психофизиологические реакции менее подконтрольными? Препарат совершенно безвреден. В нем даже есть свой кайф. Почувствуете себя так, словно приняли сто пятьдесят — двести грамм водки.
— Спасибо за предложение, но мне как-то не хочется испытывать на себе эти ваши сыворотки правды.
— Но вы утверждаете, что по интересующему нас вопросу вам скрывать нечего, а никаких других вопросов я задавать не буду. Ну так как?
— Давайте обойдемся натуральным продуктом. То есть эквивалентным количеством спирта. Пусть Анна Львовна разведет триста грамм на двоих — и вперед.
— К сожалению, это невозможно. Давайте, капитан, соглашайтесь, в ваших же интересах закончить с этим делом побыстрей.
Шуракен посмотрел на Анну Львовну. Медсестра ободряюще улыбнулась ему и, не дожидаясь его решения, надела жгут на левую руку, на которой не было манжета для измерения давления. Мягкие, умелые прикосновения ее рук успокаивали Шуракена, внушали ему доверие.
«Черт с ними, пускай колют, — устало подумал Шуракен. — В конце концов, наплевать, чего не знаешь, не выболтаешь».
Шуракен на миг расслабился и потерял контроль над ситуацией. И только когда игла уже вошла в вену, он вдруг сообразил, что шприц появился в руках у Анны Львовны как из воздуха, ей не пришлось никуда ходить, чтобы подготовить инъекцию. Значит, все было подготовлено заранее, и шприц уже лежал в кармане халата. Но когда он это понял, было уже поздно. Поршень вытолкнул жидкость из шприца в кровь.
Шуракен вскинул голову и увидел над собой холодное, бесстрастное лицо профессиональной медицинской сестры. Шуракен понял, что попался, его, как быка, привели и поставили, куда следует, и наручники не понадобились. Шуракен тут же ободрал с себя все развлекушки, которые на него понавешали, чтобы направить в ложном направлении его инстинкт самосохранения. Пожалуй, он еще успел бы надеть монитор на голову Профессора, но это уже ничего бы не изменило.
На Шуракена начала наваливаться непреодолимая тяжесть, он, как подлодка, стремительно проваливался в глубину черной, мертвой бездны. Непреодолимая тоска и апатия быстро гасили его агрессивность и волю к действию. Все стало безразлично.
Наблюдавший за Шуракеном Профессор видел, как быстро тускнеет взгляд. Мускулы лица настолько утратили тонус, что провисли под собственной тяжестью, искажая четкие и правильные черты лица. Нижняя губа и челюсть отвисли, веки полуопустились, одно меньше, другое больше, как у паралитика.
— Игорь, пригласи этого Александра Ивановича, — сказал Профессор молодому человеку, которого Шуракен назвал сталкером. — Анна Львовна, у вас готова вторая инъекция?